Общество с ограниченной ответственностью

А ничего, что она больше ста лет прожила? Все мы гости в этом мире. Нам отсюда живыми не выбраться. Но мы цепляемся за жизнь изо всех сил. А Максим встал в полный рост и пошел против солнца на пулеметы. Макс, конечно, был не баба Маня.

Как там у самураев? Если перед тобой есть несколько дорог, выбирай ту, которая ведет к смерти.

Почему он покорно не лег рядом? Почему вступил в схватку и погиб? Было же очевидно, что его убьют. Что же это за человек был рядом с ними все это время? Чувство гордости за него, чувство зависти – «он смог, а я нет» – наполнили душу. Но если бы все повторилось, Слава понимал, что он бы опять так же лег на пол, может даже еще быстрее. А то, наверное, и в окно бы выпрыгнул… М-да. Стало немножко стыдно… Слава подумал, подумал и решил больше об этом не думать.

Но так или иначе, это кровавое событие снова поменяло весь расклад.

Никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом. Полные руки козырей или крышка гроба. После гибели Александра Степановича началась схватка за их активы, и они явно могли выйти победителями. Жемчужиной в короне этих удачливых дельцов прошлого был завод. Производство! Все остальное было так, прилагательное. А вот завод – существительное. Его можно было сравнить с бездушным комбайном, который идет по полю и косит бабло. И тот, кто за рулем, тот и в шоколаде. Олег на время выбыл из строя по состоянию здоровья, и, хотя на нем заживало все как на собаке, Лера со Славой, зарыв топор войны, не дожидаясь Олега, попытались усесться за штурвал.

Но сразу все как-то пошло не так. Объявились какие-то родственники Александра Степановича, седьмая вода на киселе. Жена Константина Петровича тоже подняла голову. Хоть официально после развода она не имела прав на активы, но наступала, прикрывшись дочерью, как щитом.

Очень быстро Олег восстановился и встал в строй.

С Егором Алексеевичем и его командой они рассчитались, но тот все равно кружил над ними по инерции, высматривая, чем бы еще поживиться.

Схватка за активы и сейчас продолжалась, они входили в новый год в жестком клинче.

В какой-то момент Славу задвинули, Лера сделала ставку на Олега. За эти месяцы борьбы без руководителей, без понятных перспектив выяснилась одна немаловажная деталь. Они оказались совсем не настроены на работу, не были способны к оперативному управлению, к тяжелой производственной лямке.

Завод просто грабили, обложили со всех сторон своими фирмами-посредниками, выжимая последние соки. Скоро все должно было кончиться, комбайн рухнет в пропасть, Слава это прекрасно понимал и отчасти был даже рад, что его пинком выкинули из кабины. Хотя можно было бы, наверное, еще с полгодика карманы понабивать. Но не судьба!

Сегодня он последний раз сидел в этом кабинете на этом предприятии, со всем соглашался и от всего отказывался. Он расписался везде, где надо, и сказал все, что нужно. Наконец они остались одни. Лера впервые улыбнулась ему. До этого сидела, как ледяная королева, держала марку.

– Ну чего ты нос повесил? Ты теперь свободный человек, Слав. Олег завтра с тобой рассчитается, и рвани куда-нибудь в Куршавель, например, на лыжах кататься.

Слава кисло улыбнулся.

– Знаешь, как это называется?

– Что это?

– Предательство, Лер!

Лера искренне рассмеялась.

– Вовремя предать – не предать, а предвидеть. Завтра получишь деньги. Давай сейчас хотя бы без истерик. Дело-то сделано.

Слава вдруг замер и как-то странно посмотрел на нее. Лера, пытаясь разрядить обстановку, рассказывала что-то смешное.

– Три стадии бедности: денег нет, денег совсем нет и пора менять доллары, да?

– Как ты сейчас сказала?

– Что? Пора менять доллары?

– Нет, до этого. – Слава отчетливо вдруг понял суть. – Это ведь ты, Лер!

– Что я?

– Это ты сдала меня Степанычу с центром. А я все думал, думал, как он узнал, может, юристы или общие знакомые какие, город маленький, а это ведь ты!

– Бред! – Лера мгновенно отвернулась, и Слава понял, что попал.

– Его ж после как подменили. Что там было, Лер? В офисе, у сейфа. Он тебя за руку поймал? – Слава как-то подсознательно искал причину ее предательства в обстоятельствах.

Лера молчала.

– Поэтому и вопросов к тебе не было, ты ему все так преподнесла красиво, как ты умеешь, да? Как ты там говоришь: вовремя предать – не предать, а предвидеть? Вот ты, конечно… – Слава замялся, подбирая нужные слова. – А зачем потом весь этот театр был? «Мы вместе, ты и я»?! «Мы все решим, прорвемся!» Зачем, Лер?

Лера молчала, смотрела на него холодно и спокойно.

– Да и юридически-то долю только на меня оформляли, а ты вроде как и ни при чем! Белая и пушистая! Милейшее создание!

Слава в упор смотрел на свою бывшую спутницу, когда-то такую желанную и любимую, а теперь… Странно даже, что они когда-то были вместе. Она молчала, он ничего не мог прочитать в ее глазах. Иногда молчание ранит сильнее слов.

– Лер, ну, скажи что-нибудь, не убью же я тебя.

Лера улыбнулась, но продолжала молчать. Видно было, что она о чем-то думала. Как часто он видел ее такой! Слава тоже молчал. Он ждал, смотрел на нее и ждал. Чего? Он и сам не знал.