Общий враг

Звездный корабль медленно сдвинулся с места и покинул опасную зону. На его корпусе остался грязный налет, из-за которого корабль выглядел закопченным. Долетев до люка шлюзовой камеры, Алонсо и Фланаган в последний раз с отчаянной надеждой осмотрели небо, где пропал злополучный катер, и вернулись на борт…

Уродливая ледяная глыба кометного ядра уже не дымилась. Внезапно пробудившись и выбросив несколько миллионов тонн пара, который окутал ее мутным облаком, она вновь погрузилась в сон.

Фланаган вздохнул и, отвернувшись от окна, сказал:

– Мы произвели соответствующие расчеты. Взрыв, разумеется, передал комете небольшой импульс…

Он сделал паузу.

– И что? – спросила Ситара, у которой захватило дыхание.

– Мощности этого выброса хватило, чтобы уничтожить катер Хансена, но траекторию кометы он изменил не сильно. Теперь она должна пролететь примерно в двадцати тысячах километров от поверхности Энигмы.

– Получается, что столкновения не будет? – обрадовалась Ситара.

– Я бы не торопился утверждать такое, – уклончиво ответил Фланаган. – Наши расчеты точны, однако комета – это не астероид. Когда она близко к солнцу, извержения постоянно сбивают ее с курса. А двадцать тысячи километров – слишком узкий зазор. Но даже если она и не врежется в Энигму, последствия такого близкого пролета будут катастрофическими. Ядро кометы окружено роем обломков, который основательно прочистит пространство вокруг Энигмы. Все спутники и все орбитальные станции будут уничтожены или выведены из строя. То же касается и большинства баз на Мистериуме и Смысле Жизни. Обломки побольше могут войти в атмосферу планеты и взорваться, подобно Тунгусскому телу. Таких обломков может оказаться не один и не два. Словом, величина даже и такого ущерба будет вполне соизмерима с величиной затрат на спасательную экспедицию. Поэтому на месте энигмийцев я бы как можно скорее приступил к ее организации.

– Но для этого они должны открыть эту комету…

– Они ее уже открыли.

Увидев на лице капитана безмерное удивление, Фланаган добавил, чуть улыбнувшись:

– Мне только что об этом сообщили. Взрыв создал вокруг кометы облако, которое увеличило ее яркость. Не намного, правда – всего на две-три звездных величины, однако хватило и этого. Теперь они, разумеется, будут держать ее под прицелом постоянно… В конце двадцатого века подобное случилось с кометой Галлея. Правда, она не приближалась, а удалялась. Такой же примерно взрыв, вызванный выделением внутренней энергии, произошел, когда она была за орбитой Сатурна. Яркость ее возросла, и это позволило наблюдать за ней дольше, чем предполагалось.

Ситара почувствовала, как ее захлестывает радость, близкая к эйфории.

– Представляю, какая там сейчас поднимется паника! – воскликнула она.

– Уже поднимается, – ответил Фланаган. – К сожалению, в тайне это открытие сохранить не удалось.

Ситара встала и подошла к окну. Висевшая в полусотне километров Ктулху выглядела тусклым извилистым месяцем. Воронку от недавнего взрыва не было видно. Ситара представила, как со стороны солнца, ставшего заметно ярче, сюда прилетают один за другим корабли энигмийцев… За оставшиеся считанные годы инопланетяне вряд ли успеют создать что-то новое, поэтому выглядеть их флот будет наверняка до боли знакомо. Айсберг покроется ажурными конструкциями из металла и пластика, которые превратят его в управляемый объект. А потом начнется медленный, миллиметр за миллиметром, увод оживающей кометы в сторону. Все же далеко ее отвести не успеют, поэтому обитателей планеты ждет феерическое зрелище, а их спутники и лунные базы все равно жестоко пострадают. Хотя расстраиваться по этому поводу нечего – ведь большинство из них все равно не стоило бы запускать и монтировать. Можно будет только поблагодарить Ктулху за столь быструю и совершенно бесплатную демилитаризацию ближнего космоса…

– Уверен, что они справятся, – сказал Фланаган, вставший рядом.

– Конечно, справятся, – ответила Ситара. – Другого выхода у них нет. Но я им все-таки не завидую…

3. Сын таксиста

– Одиэй – зайди ко мне сегодня, – с натугой выдавил из себя Ампо Ампуэльт и немедленно положил трубку, словно боясь, что ему начнут задавать разные неудобные вопросы.