Обсидиан (СИ)

Признаться, он не думал, что ему будет так тяжело на это смотреть. Несколько раз его рука чуть не поднималась дать ординарцу знак, чтобы он прекратил всё это, но каждый раз он напоминал себе о цели, ради которой затевался эксперимент.

Он смотрел на то, как пытали его побеждённых врагов, он сам накладывал на людей и эльфов мучительные заклятия, которые заставляли жертву корчиться от боли и умолять о смерти, как о спасении. Но когда мальчик стал кричать, что не верит, что король мог такое приказать, Инген испытал острый, почти физический приступ стыда за то, что делает. Он не испытывал к младшему принцу особой жалости — в конце концов, тот не был девственником и имел связи с людьми (а ни для кого не секрет, что принять в себя человеческого мужчину гораздо тяжелее) — но собственное поведение стало казаться ему ещё менее достойным.

Инген, сжав зубы, смотрел, как его солдаты раздевают и связывают младшего принца, как Грейне ласково, почти нежно ласкает его обнажённое тело, как мальчик вырывается и дрожит всем телом от этих прикосновений. Его тело было прекрасно… Немного несовершенно, незрело, но в этой юношеской хрупкости скрывалась особая прелесть. Горные эльфы, ближайшие родственники тёмных, покрывали свои покои бесконечными повторяющимися орнаментами, рассчитанными и выверенными с невероятной точностью; но в конце работы мастер-резчик всегда намеренно допускал ошибку: изображал на виноградной грозди на одну ягодку больше, чем на всех остальных, поворачивал голову птицы не в ту сторону или инкрустировал фигурку самоцветами не того оттенка. Горные эльфы считали, что совершенство пристало только небу и божествам, смертные же создания не должны покушаться на божественное. Они полагали, что в небольшом изъяне кроется величайшая красота, величайшая мудрость и величайшее смирение. Тело принца было несовершенно, но от этого ещё более прекрасно и волнующе. Если бы не его проклятый дар, он, возможно, оставил бы его при себе даже после осуществления брачного ритуала.

Грейне предупредили, что нужно не просто овладеть мальчиком: нужно, чтобы он также испытал удовольствие и его семя излилось. Не рассчитывая на опытность Грейне и покорность эльфийского принца, Инген разузнал у человеческих лекарей рецепты возбуждающих желание снадобий, а также изучил несколько трактатов о свойствах растений, написанных светлыми эльфами. Судя по всему, внесённые им усовершенствования оказались весьма действенными: тело младшего принца отвечало на ласки. Оно билось и извивалось под большим, покрытым рунами телом мужчины, но постепенно в этих движениях начало проскальзывать не только сопротивление, но и страсть.

В какой-то момент Инген даже забыл про свои записи, как он уже несколько минут назад забыл, что из него ушла магия, — в момент, когда Грейне начал вылизывать мальчика, а тот стал подаваться к нему всем телом, словно предлагая себя. Это было слишком… на такие картины он никак не рассчитывал… И лишь когда по щекам принца полились слёзы, Инген опомнился. К счастью, ничего существенного, что он мог бы пропустить, в эти минуты не произошло.

Наконец наступил решающий момент: большой, тоже покрытый чёрными рунами член Грейне начал входить в младшего принца. Инген напоминал себе, что ему нужно смотреть на амулеты, но он не мог отвести глаз от разыгрывавшегося перед ним зрелища. Крупный член медленно исчезал меж узких бёдер мальчика и плавно тонул в нём, пока не оказался внутри весь. Потом он так же медленно двинулся обратно, потом снова внутрь. Тело принца, сначала замершее, напряженное, начало снова расслабляться и двигаться в ответ, вбирая в себя мужчину. Даже через кляп, даже через стену и стекло были слышны стоны светлого эльфа, а про грудные крики Грейне и говорить было нечего.

Тёмный эльф брал свою жертву самозабвенно, властно, страстно, не замечая даже того, что руны на его теле блекнут и постепенно тают. Но от взора короля это, разумеется, не укрылось. Он аккуратно дополнял свои записи.

Мальчик излился, вздрогнув один раз всем телом, уронив голову меж связанных рук и замерев, словно потеряв сознание. Грейне, по всей видимости, тоже кончил.

Инген сделал последнюю пометку на пергаменте.

Грейне вынул из принца свой всё ещё напряжённый член, так и не обратив внимания на то, что рисунков на нём не осталось. Мальчик, до этого стоявший с поднятыми вверх бёдрами, рухнул на кровать. Мужчина отвёл ногу младшего принца в сторону и потянулся рукой к его отверстию.

Увидев это, король чуть повёл кистью. Этого знака было достаточно: ординарец прозвонил в приготовленный колокольчик. Трое эльфов, дежуривших в соседней комнате, тут же подошли к Грейне и выволокли его за дверь. Но перед этим мерзавец успел снова засунуть свои огромные пальцы в принца: его маленькое розовое отверстие мелькнуло перед глазами Ингена, прежде чем Грейне закрыл его своей ручищей.