Обскура, или Записки блуждавшего во тьме

Я рванул к окну с разбега, и около самого подоконника прыгнул вверх. Естественно, никакой гравитации тут не было, и тяжесть человека, что держался за меня, не ощущалась. Но, стоило мне подумать о тяжести, как мой полет начал снижаться. Я спланировал вниз на темную улицу.

Друг неопределенно хмыкнул. У меня возникло ощущение, что он ни черта не соображает, будучи неосознанным. Если бы я ему брякнул, где мы сейчас, он бы тут же «вылетел» из сна, поэтому я решил удивлять его, пока сам не сообразит.

— Могу показать тебе другой мир, — сказал я. — Опять держись за меня.

Я опасался, что он потеряется, если я попробую заставить нас мгновенно переместиться в другое место, поэтому решил использовать проверенное средство — прыжок. Еще я подумал, что раз теперь из-за мимолетной мысли о тяжести компаньона снова буду снижаться, простой прыжок мало поможет, и нужен разбег (тут моя осознанность на некоторое время тоже снизилась, поэтому мысли возникали не самые гениальные).

— Я вижу гору перед нами, — сказал я, и тут же выросла гора, прямо посреди улицы. — Посередине — длинный прямой желоб на самую вершину. Ты видишь то же, что и я?

Ответа Друга я не запомнил, но решил удивить его. Фантазии моей с каждой минутой становилось все меньше, я опасался, что энергия, которой достаточно сейчас, начнет утекать как вода сквозь пальцы, если я сейчас остановлюсь и начну мудрствовать; поэтому у меня хватило ума только на то, чтобы усеять склоны кленовыми листьями, больше тех, что мы можем увидеть в реальности, и разных цветов — вплоть до фиолетового. На вершине склона я создал сосны по обе стороны от края желоба, высоченные — но вместо игл на них были эти листья, и сосны роняли их вниз.

— Красиво?

Последовал вялый ответ типа «Нормально». Только сейчас, в процессе написания этого текста, я понял, что неплохо помню свои слова, но совершенно не помню его слов — только общий смысл.

Удостоверившись, что Друг крепко держится за меня, я снова взял разбег — вверх по желобу. Добежав до самой вершины, я снова оттолкнулся. Впереди было только черное небо без звезд. Мне вспомнилось, как в одном своем сне я так же пытался лететь вверх, и достиг таки границы небосвода. Вот отрывок из того воспоминания:

«Немалая часть моих снов — вода и небо.

Второе, по понятным причинам, вызывает больший интерес для исследований, нежели первое. Однажды я решил лететь так высоко, как только смогу — то было дневное небо, голубое, с игривыми облаками. Когда я поднялся в самую высь, то протянул руку и смог потрогать небосвод. Я бы не так расстроился, если бы оно было выкрашенным в голубой цвет куполом с подвешенными комьями ваты. Нет, оно было шершавым, нарисованным на старой бумаге, и облака тоже были нарисованы. Разочарование. Потом я думал, что древние люди поэтому и верили, что небосвод — это большой колпак над землей. Быть может, я повторил опыт древнего сновидца».

Как сейчас помню, как в ту ночь гладил шероховатую поверхность «неба» и чувствовал себя… вроде как обманутым, но вместе с тем было очень смешно. Но на этот раз черное небо не выглядело бутафорским. Вокруг было черно, хоть глаз коли. Вид моих рук на фоне бескрайней глубины без отголоска какой-либо краски был потрясающим. Я будто оказался выброшен за текстуры. Небо казалось бесконечным, как настоящее. И я, который был настолько полон сил, что создал довольно статичную картину с горой и соснами — не изменившуюся, когда я на секунду отвернулся — верил, что даже если мы врежемся в границу, то прорвем ее и узнаем, что на той стороне.

* * *

Мы все летели, и в какой-то момент мир не выдержал. Это тяжело объяснить словами. Не было вспышек, не было чувств типа удара током — просто ощущение, что мы переходим в другое место. Другой мир, как я и обещал.

Мы будто бы начали снижаться — хотя, когда вокруг была одна чернота, трудно было понять, где движение вверх, а где вниз. В любом случае, это можно сравнить с тем, что летели вверх мы несколько минут, а снижались несколько секунд.

И вот наши ноги уже снова стояли на твердой поверхности улицы. Я удостоверился, что Друг рядом, так как он уже перестал держаться за меня.

— Я тебе разрешал меня отпускать?