Обскура, или Записки блуждавшего во тьме

— Много, мало. Все это меры. А все меры — относительны. Твоя и моя меры не могут быть одинаковы.

«Все это софистика», — подумал я. Меня угнетало то, что учитель обращался столь небрежно с моей победой. Наконец я решился выложить ему скелет, который тяготил шкафчик моей души.

— Я нашел каменную плиту на четвертом ярусе, — сказал я. — Ее текст гласил, что люди с четвертого яруса пытались проникнуть на пятый. Сами они называли его «нулевым»… Они искали там райский мир, но не нашли его.

— Что они нашли? — спросил Отшельник бесстрастно.

— Смерть, — ответил я. Сейчас, записывая эти строки, я вижу свою схему, где «Смерть» является самой глубинной точкой, где частоты всех измерений низводятся к нулю. Ноль — навершие перевернутой пирамиды. — Смерть или самого Дьявола. Если это, конечно, не грани одного и того же.

Отшельник молчал.

— Может, ты и есть тот самый Дьявол на вершине пирамиды?

— Ступай с миром, Сат Мерлин, — наконец сказал он, все так же спокойно. — Мне больше нечему учить тебя.

На мгновение мне показалось, что Отшельник шокирован моей безумной клеветой, и потому больше не желает, чтобы я был его учеником. В тот момент я был готов упасть ему в ноги, просить прощения за свою дерзость и молить учителя забыть то, что я только что осмелился ляпнуть. Ведь там, в нулевой точке, если меня и ждала смерть, то, несомненно, с последующим перерождением…

Все же я пересилил себя, и уничижение развеялось. Наибольший деликатес я бы представлял в момент исключительного торжества, достигнув пятого яруса, он же — нулевая точка. Я был бы полон радости за свою мощь, проведшую меня сквозь ужас пирамиды, и к тому же — полностью очищен от скверны страхов. В этот момент меня бы и поглотил Дьявол, кем бы он ни был, который схватил бы меня, увидев, что раз в адепте достаточно воли, чтобы пройти весь тот ужас под названием «испытание», значит, тот адепт является чертовски лакомым куском. Как древние люди, которые старались вкушать сердца самых сильных, самых достойных соперников, избегая по мере возможности поедания слабых и больных.

Но я оказался слабаком, добравшимся лишь до четвертого яруса, и наткнулся на ту каменную табличку. Кто оставил ее для меня? Ангел-хранитель? Или… слишком много вопросов. В любом случае, я заслужил от учителя уважительное обращение «Сат», которым он ранее потчевал только других учителей, если таковые нам встречались в его измерении. Но тогда мне впервые и пришла мысль, что «Сат» происходит от слова «сатан», то есть противник, соперник.

— Ступай, — повторил Отшельник. Я обратился вороном и улетел прочь. О, Лилит в Козероге! Клеймо вечной жертвы. Позже я читал о том, как черные маги бились со своими лучшими учениками, когда те достигали близкого к ним уровня — и из такой битвы мог выйти живым только один, либо учитель, либо его ученик. Видимо, я все-таки близко не дорос до уровня своего учителя, или он не был в полной мере черным существом, и у него хватило милосердия, чтобы просто так отпустить меня.

Моя концентрация в то время была столь сильна, что в следующую ночь я не то что осознался — я вышел из тела, паря над своей кроватью. Но, поскольку такой опыт был мне внове, я не смог удержаться от неожиданности и провалился обратно.

В последующие ночи, осознаваясь во сне, я заставлял себя расслабиться и потерять концентрацию. Я даже перестал пить молочный улун, который, как мне казалось, способствовал осознаниям. Это были попытки устроить себе своеобразный отпуск. Но, говоря начистоту, мне не хотелось встречи с Учителем, даже случайной, потому я и близко не хотел подходить к частоте, на которой он обитал.

Некоторые люди вокруг меня начинали вести себя как сумасшедшие. Самые зашкаливающие симптомы одержимости проявляли женщины, наиболее близкие мне. Одна из них весьма жестоко обошлась со мной, что вызвало глубокое потрясение. Фоном шло некое чувство вины за то, что я «притащил на себе какую-то гадость» из пирамиды или других черных мест, в которых я бывал, но моя психика была устойчива к таким явлениям, а вот люди неподготовленные быстро становились жертвами той «гадости». Причем, чем больше я с ними контактировал, тем глубже они проваливались в безумие.

«Я очнулся, увидев прямо перед собой белое полотно с текстурой в виде складывающихся в углы линий — обои на потолке. Так уже было однажды, но в прошлый раз, осознав, что мое тело лежит далеко внизу, я от неожиданности „рухнул вниз“. Сейчас же все произошло еще быстрее. Вообще, „там“ понятие времени является относительным. То, что я описываю в нескольких абзацах, могло происходить за время меньшее, чем доля миллисекунды.