Обскура, или Записки блуждавшего во тьме

Карина, прознав о ситуации, потащила меня к экстрасенсу, то ли Михайло Иванычу, то ли Иван Михайлычу. По ее словам, это был очень толковый мужик, который верно рассказал ей ее прошлое, а значит, можно было верить его предсказаниям о будущем и прочим советам.

— Мы с вами в некотором роде коллеги? — спросил он, ближе познакомившись с моим биополем, или что он там ощупывал. Я ничего не ответил, позволив ему дальше пыхтеть над аурой.

Михайло Иваныч сказал, что видит проблемы со зрением, и что перед ним — человек творческий. Не так уж впечатляюще, если учесть, что я был на «приеме» в очках с толстыми линзами и не самой казуальной одежде. Затем он сделал несколько совершенно не состыкующихся с реальностью предположений насчет моего настоящего и будущего. Я был уверен, что его предсказания даны мимо еще тогда, когда тот экстрасенс озвучил их, сейчас же, за прошествием времени, я могу подтвердить, что они не сбылись.

Напоследок экстрасенс посоветовал мне взаимодействовать с землей для сброса с себя негатива. Единственная полезная вещь, которую я получил за свои пятьсот рублей, да и ту я уже смутно знал.

— Мне он все верно рассказал, — удивилась Карина, когда я поведал ей свои соображения насчет того экстрасенса. — Будто всю мою жизнь как на ладони увидел.

— Думаю, твой Иваныч — хреновый экстрасенс, зато хороший психолог, — ответил я. — По твоему лицу можно запросто понять, в правильную ли сторону делаешь предположения. — Карина категорически отвергла мою точку зрения, не желая разочаровываться в Иваныче. Она даже припомнила давний визит к Мэдэгме и предположила, что проблема во мне; будто бы это я каким-то образом не то «глушу» всем этим доморощенным колдунам поле, не то устраиваю вокруг себя помехи, оттого они при мне «перестают видеть».

В итоге я махнул рукой на любые нетрадиционные средства и обратился к традиционным. Я углубился в психиатрию, но поскольку никогда не занимался медициной даже околопрофессионально, тут же выявил у себя кучу расстройств от большого депрессивного (что, в общем-то, походило на правду) до аутизма (что было просто смешным предположением). На последний вывод меня натолкнули ситуации, когда я не мог заставить себя выйти из дома, зайти в магазин и проконтактировать там с обычной продавщицей из плоти и крови. Виной тому была не какая-то обособленная в моем мозгу социофобия, а следствие некоей общей подавленности.

Чем больше я знакомился с психиатрией, тем яснее мне становилось, что единственным способом моего лечения ее с точки зрения была бы медикаментозная терапия, которая превратила бы меня в еще большего овоща по жизни. Поэтому я купил себе обычное седативное средство на травах и занял выжидающую позицию.

Результат не заставил себя ждать — видения участились. Это было логично. Успокоительное вызывало экономию энергии при бытовых реакциях, и она еще более интенсивно высвобождалась в точку видения. Зеркала стали для меня сущим проклятием. Я абсолютнейше их возненавидел, мне постоянно что-то мерещилось в этих чертовых зеркалах, обычно — силуэты за моей спиной.

От научных методов я перешел к ненаучным, изучая многочисленные описания одержимости. К своему удовлетворению я обнаружил, что большая часть этих свидетельств имеет под собой рациональное объяснение. Монахини-урсулинки, среди которых одержимость принимала просто эпидемический размах, страдали ею от скуки, да от желания найти как можно более жестокую причину для обвинения совратившего их священника. Оно и неудивительно, если учесть, что монахинями те «одержимые» становились не по душевному зову, а по указанию родственников или других лиц, имевших на то право.

Современные авторы списывали на одержимость и наркоманию с алкоголизмом, и неадекватную агрессивность, и даже гомосексуальность и нежелание иметь детей. Конечно же, куда проще оправдать алкоголика одержимостью, нежели признать, что до болезни его довела слабохарактерность. Так же проще называть грубого человека одержимым, вместо того, чтобы признать, что он скверно воспитан и не умеет вести себя. Готов поспорить, что если такому абстрактному хаму пригрозит кулаком куда более тяжеловесный противник, его одержимость куда-то выветрится. Так жена хочет верить, что ее идиот-муж на самом деле хороший, просто его совратили бесы. Такие же жены верят, что их умственно отсталые дети и не вписываются в окружающее их общество потому, что являются индиго, не то представителями грядущей расы, не то пришельцами с другой планеты. Так глухому к чужим доводам человеку, который вбил себе в голову, что ежели он хочет иметь детей, будет «очевидно», что и другие должны хотеть их завести, а все другие точки зрения — от дьявола.