Обскура

Все это время кухарка резала картофель, ломтики которого, перед тем как положить на противень для последующего запекания, обваливала в смеси тертого сыра и сухарей. Очевидно, она давно привыкла одна справляться со всеми блюдами, которые подавали в заведении с вечера до утра. Она, не останавливаясь, переходила от одной работы к другой — видимо, последовательность была продумана заранее. При этом она не обращала ни малейшего внимания на то, о чем говорила хозяйка с молодым медиком.

Регистрационные книги вроде этой имелись во всех подобных заведениях, и власти, как правило, их не трогали — только если случался какой-нибудь особенно громкий скандал. Жан подумал, что, возможно, именно страх перед скандалом и побуждает мамашу Брабант быть такой любезной. Скандал, так или иначе затронувший дом терпимости, сделал бы его непопулярным в среде посетителей. И визит медика сразу вслед за визитом полицейского не мог не встревожить хозяйку. Конечно, ее деятельность сама по себе была рискованной, но сейчас степень риска грозила стать непомерно высокой. Поэтому лучше было проявить готовность к сотрудничеству с представителями власти. Даже если врач не был особо важной персоной, захлопывать дверь у него перед носом все же не следовало.

Марселина появилась в заведении мамаши Брабант 18 июня и ушла семнадцать месяцев спустя, 13 января нынешнего года. Жан записал эти даты — они еще могли пригодиться. На хозяйку заведения она произвела такое же яркое впечатление, как на него самого, хотя и по совершенно другим причинам. В ее манере держаться постоянно чередовались высокомерие и какое-то глухое беспокойство. Первое было результатом ее неотразимого воздействия на мужчин, из-за которого ее цена была очень высока, второе — признаком глубоко запрятанной болезни, которой суждено было когда-нибудь полностью ею завладеть, как предсказывала хозяйка. Из-за этого тайного изъяна, который она носила в себе, ей давались всевозможные поблажки, прощались капризы и мелкие шалости и даже отказы некоторым клиентам. Из-за этого Жаклина Брабант опекала ее, как мать опекает ребенка, неизлечимо больного или обреченного вскоре умереть. Она не сказала об этом Жану напрямую, но дала понять достаточно четко.

Рассказ сопровождался равномерным постукиванием, доносившимся со стороны разделочного стола: кухарка нарезала кружочками стручки перца. У Жана снова появилось ощущение, что он находится в кухне старинного замка, где готовится пиршественное угощение для множества приглашенных гостей.

Он также отметил, что Жаклина Брабант — прирожденная соблазнительница, далеко не худшая в собственном цветнике, выглядящая очень эффектно, несмотря на скромный макияж и простое черное платье с длинными рукавами, закрывающее ее тело от запястий до щиколоток и, тем не менее, привлекающее больше внимания, чем откровенные дезабилье в ее салоне.

Итак, Марселины Ферро здесь больше не было, но оставалось множество других работниц, с которыми Жан знакомился заочно, по регистрационной книге — с их фальшивыми именами («творческими псевдонимами», как называла это мамаша Брабант) и краткими физиологическими описаниями, — очевидно, чтобы облегчить работу медицинским службам, полиции нравов и прочим представителям власти. После каждого осмотра, проводившегося раз в две недели, также делалась итоговая запись. Так, он узнал, что у Кармен Андалузской (на самом деле, скорее всего, приехавшей из Тулузы, Сета или Монпелье) несколько недель назад была обнаружена сифилитическая сыпь, из-за чего ее отправили на лечение в Сен-Лазар, а некая Ольга («моя рыженькая», ласково назвала ее хозяйка) пребывает на шестом месяце беременности, но, несмотря на это, продолжает работать. О каждой сообщалось нечто оригинальное, и Жан отметил, что работницы нарочно подобраны с учетом самых разнообразных вкусов клиентов: спектр национальностей и темпераментов был весьма широк. Левантийка, фламандка, анемичная девушка из парижского предместья, больше похожая на мальчика… пылкая, веселая, циничная…

Иногда одна из них торопливо заходила в кухню, и Жан невольно пытался угадать, кто это, исходя из описаний в книге и комментариев мамаши Брабант. Она брала бутылку шампанского из ведерка со льдом, корзину с фруктами или блюдо с жареной курицей — поскольку клиент был в праздничном настроении, хотел выпить или проголодался. И все они — алжирка, фламандка, мальчикоподобная или, наоборот, с роскошными формами — наверняка спрашивали себя, что это за тип, которого мамаша Брабант обхаживает уже так долго: ведь несмотря на общий добропорядочный вид, он совсем не выглядел важной птицей.

Из окошечка висевших над дверью настенных часов, сделанных в виде швейцарского шале, выпрыгнула кукушка и прокуковала одиннадцать раз. Из дальних комнат донесся какой-то шум, заглушённый расстоянием, отделявшим их от кухни.