Обвиняется кровь

По этим правилам расовой нетерпимости ни в чем не повинная Эмилия Теумин неотвратимо шла к гибели. Арестованная в конце января 1949 года исключительно из-за деловых контактов с Гольдбергом, Теумин, редактор международного отдела Совинформбюро, была отдана в руки полковника Романова, не выдержала истязаний и шантажа и стала давать признательные показания. Не имея отношения к работе ЕАК, мало что зная о людях комитета, уповая на то, что лично она является «честным членом партии и ни с кем в преступных связях не состояла», Эмилия Теумин стала подписывать готовые обвинительные формулировки Романова, а затем и майора Бурдина, вроде того что «…Совинформбюро при Лозовском было превращено в синагогу, строго хранившую свою тайну и заметавшую следы еврейских националистов» или «Я уверена, что Михоэлс и Фефер продались американцам, хотя об этом они мне не говорили…»[137].

Сопротивление сломлено, воля подавлена, и здравомыслящая Теумин подписывает протокол, обвиняющий Лозовского в чудовищном — и столь же анекдотическом! — преступлении: «Лозовскому через Минздрав удалось сфотографировать процесс производства открытого советскими учеными антиракового препарата и ознакомить с ним американского корреспондента Магидова. Фотонегативы процесса производства препарата „К.Р.“ брались Лозовским, но все ли он их возвратил — неизвестно»[138].

Так неучи из следчасти по особо важным делам МГБ СССР пытаются использовать постыдное «дело» ученых Клюева и Роскиной, уже пригвожденных сталинской пропагандистской машиной к «позорному столбу бесчестья и измены», втайне снять второй урожай с этого выморочного поля. Но мысль о возможности сфотографировать процесс создания препарата так дика и нелепа, что и это обвинение не продержалось до начала суда, затерявшись в бумажных завалах.

Какие же преступления привели на эшафот сломленную Теумин? За что ответила она, посторонний комитету человек, повинная разве что в том, что родилась еврейкой в далеком городе Берне, куда ее родители бежали от преследований жандармов; что стала образованным редактором, свободно владеющим европейскими языками?

Виной всему Гольдберг, вернее, навязанная ему следствием роль американского шпиона. Готовясь к поездке по Прибалтике, Гольдберг попросил Лозовского снабдить его справочными материалами по трем республикам. Теумин, занимавшейся в Совинформбюро Прибалтикой, было поручено подготовить такую справку для гостя, справку, которая, к слову сказать, и помогла ему написать дельные, убедительные для иностранного читателя очерки о трех советских республиках. Спустя три года после ареста, в преддверии судебного разбирательства, Эмилия Теумин вновь показала: «Я составила для Гольдберга обзорную справку об Эстонской, Латвийской и Литовской ССР, где охарактеризовала главные города этих республик, промышленность, с указанием количества разрушенных в период немецкой оккупации предприятий и восстановленных к концу 1945 года. Привела я также данные о населении Прибалтийских республик, об ущербе, нанесенном народному хозяйству, о ходе его восстановления, осветила вопросы культурного строительства в Эстонии, Латвии и Литве»[139].

«Как видите, — сказал следователь, подводя итог допроса, — Гольдберг выезжал в Прибалтику с совершенно определенными разведывательными целями».

Не надо думать, что расторопная Эмилия Теумин, «готовая услужить» иностранцу, и сверхосторожный, прошедший долгую дипломатическую выучку Лозовский беспечно шли навстречу Гольдбергу. Он был достаточно высоким гостем страны, в Киеве его приняли для беседы Мануильский и заместитель Хрущева по Совмину Микола Бажан, а в Москве — сам Калинин, Сталин и Молотов решили непростой в те дни вопрос о выплате через Гольдберга как родственника Шолом-Алейхема наследникам классика еврейской литературы авторского гонорара в валюте США.