Обвиняется... сенсация

— Вы, наверное, заметили, господин Ланге, когда выходили из такси: в пятидесяти метрах от нашего отеля расположен вход в соседний. Он называется «Бо риваж», что, пожалуй, можно с определенным приближением перевести с французского как «Прекрасное озеро». Хотя этот отель и наш конкурент, но должен отдать им честь: «Бо риваж», как, впрочем, и мы, — один из самых лучших отелей города. Несмотря на то что его здание, рассчитанное на 500 мест, и построено еще в прошлом веке, оно находится в отличном состоянии. Так вот, почему-то именно этот отель — фактически наш ближайший сосед — и стал любимым местом времяпрепровождения многих титулованных и знаменитых любителей «пошуметь». И, как вы сами понимаете, когда в «Бо риваж» «гулял» герцог Виндзорский, празднуя свою победу над сердцем гордой американки Уоллис Симпсон, ставшей наконец его законной супругой, в нашем квартале действительно было довольно шумно от нахлынувшей публики. Они жаждали хоть одним глазком взглянуть на сильных мира сего. Да, их медовый месяц кое-кому отравил у нас жизнь.

— Ха, да вы шутник, — расплылся в улыбке Ланге.

«Клюет, — подумал портье, — но интерес надо подогреть».

— Но самый большой шум в нашем квартале, и свидетель тому не только господь всемогущий, но и местные газеты, был, разумеется, 10 сентября 1898 года. Кое-кто тогда, со страхом ожидавший прихода конца света вместе с приходом нового столетия, серьезно засомневался, уж не началось ли светопреставление на пару лет раньше назначенного срока.

— Вы меня интригуете… — Немец основательно и удобно устроился, облокотившись на стойку.

«Вижу, что интригую. Не слепой…»

— В тот день, 10 сентября, как раз по улице между нашими двумя отелями проходил королевский кортеж. Вдруг из публики выбегает какой-то смуглый господин… Ох, и сейчас мне неприятно думать, что произошло все это в каких-то пятидесяти шагах от того места, где мы с вами находимся… Выбегает этот неизвестный… Сейчас-то он уже известен, даже слишком хорошо. Это был некто Луиджи Люккени, итальянец, анархист… Так выбегает этот итальянец… Как это ему удалось добраться до королевской коляски, ума не приложу. Выбегает и кинжалом, выхваченным из-под полы, бьет австрийскую императрицу Елизавету… Ну вы же помните, жену Франца-Иосифа Первого…

— Смутно, но помню, хотя меня и не представляли этой даме. Но послушать вас, так вы сами если и не участвовали в убийстве, то по крайней мере стояли рядом, — со смехом произнес понявший и принявший игру Ланге.

— Ну, рядом я, конечно, не стоял, господин Ланге, — видя, что в очередной раз его рассказ произвел ожидаемое впечатление, и вновь возвращаясь к роли старательного и корректного служащего, отпарировал портье. — Но моя бабушка всегда так взволнованно рассказывала эту историю, что и я не могу без содрогания вспоминать об этом страшном деле. Так вот, и в тот день в нашем квартале было довольно шумно. Тем более что раненую императрицу занесли в «Бо риваж». Она и скончалась — «у прекрасного озера».

— Уж вам палец в рот не клади. «Скончалась у прекрасного озера» — да после такой концовки не каждый заглянет на огонек к вашим соседям-конкурентам. Хотя, конечно, есть немало и таких, кого подобная реклама может только раззадорить. Да, кстати, вы не могли бы узнать, нет ли почты на мое имя? — поинтересовался размягченный рассказом портье благодарный слушатель.

— Сию минуту, господин Ланге. Почту для постояльцев нам приносят чуть позже, и мы обычно кладем конверты в одну ячейку с ключом, но для вас… — И пальцы портье споро пробежали по кнопкам внутреннего телефона, соединившего его с одной из служебных комнат-офисов, расположенных в глубине отеля.

— Посмотрите, нет ли корреспонденции для месье Ланге, и перезвоните. Он только что прибыл и ждет в холле, — не представившись, так как ему это было совсем не обязательно — все подчиненные прекрасно знали его голос, — распорядился в трубку портье. Чтобы помочь гостю скоротать время, он обратился к нему с вопросом: — Простите, господин Ланге, а вы давно из Германии?

— Нет, только что прилетел…

Зуммер телефонного сигнала заставил швейцарца, жестом извинившегося перед гостем, прервать беседу. Хотя он и успел отметить про себя так резанувшее ухо слово «прилетел». Расписание Женевского аэропорта служащие отеля знали не хуже, чем собственную гостиницу. Ведь именно оттуда чаще всего приезжали гости. Сегодня портье уже поселил двух молодых ребят-журналистов из Гамбурга, сразу же умчавшихся куда-то по своим делам. Номера для своих немецких коллег заказало рано утром местное отделение популярного журнала «Блик». Следующий самолет «Люфтганзы» должен прибыть минимум через час. Но Ланге, разумеется, мог прилететь и на самолете иностранной авиакомпании, хотя сентиментальные и суеверные немцы предпочитают препоручать собственные жизни в руки соотечественников. Мог Ланге прилететь и на частном самолете.

«В конце концов это все абсолютно не мое дело», — сам себя одернул швейцарец.