Обвиняется в измене

Остановившись неподалеку от костела, Антон огляделся. Вроде вокруг как обычно малолюдно, почти нет мужчин, если не считать стариков, ласково светит низкое вечернее солнце, золотя черепичные крыши и заставляя ярко сиять башни собора. Тихо, тепло, хочется снять пиджак и перекинуть его через руку, но этого делать нельзя, — во-первых, здесь не принято ходить по улице в рубашке, а во-вторых, под пиджаком спрятано оружие.

Несколько минут он наблюдал за улицей, потом вошел в храм, аккуратно придержав тяжелую дверь, чтобы она не хлопнула. Отыскав взглядом Нину, сидевшую на задних скамьях, Антон на цыпочках — уже началась служба — подошел ближе и устроился позади нее.

— Добрый вечер! Не оборачивайтесь. Что нового?

— Ярослав готов встретиться завтра, у часовни по дороге к аэродрому, — чуть повернув голову, шепнула девушка.

— В котором часу?

— В полдень. На нем словацкая форма, рост высокий, над левой бровью небольшой шрам поперек лба. Ответит, если передадите от меня привет.

— Он говорит на польском или русском?

— Плохо, но хорошо понимает немецкий. Есть еще новость, — Нина немного помедлила, делая вид, что перелистывает лежащий перед ней молитвенник. — Появился выход на замок.

— Кто? — насторожился Антон.

— Уборщица, зовут Анна, родом из Минска. Познакомились случайно, но по моей инициативе. Рассказывает, что работает в госпитале и ей часто приказывают мыть полы в другой половине замка, на лестницах и в коридорах. Приходится иногда выносить мусор, мешки с бумагами и старой копиркой. Может незаметно взять несколько листков.

— Она сама предложила?

— Нет, я спросила.

Волков задумался — Нина проявляет инициативу, неоправданно рискует. Кто эта Анна, откуда вдруг взялась, почему пошла на знакомство, да еще начала откровенничать?

Незаметно окосив вниз глаза, он поглядел на часы — сколько осталось до конца службы, успеют они поговорить или нет? Оставалось минуть пятнадцать. Маловато! Потом костел закроют, а гулять по улицам нет возможности, — скоро комендантский час.

— Где вы познакомились?

— У нас в парикмахерской. Мы делаем и женские прически, — по голосу чувствовалось, что Нина обижена начавшимися выяснениями: перед встречей ее распирала гордость, что она нашла такой интересный и долгожданный выход на замок, а тут вдруг проявление полного недоверия, хотя и хорошо скрытого за равнодушным шепотом.

— Как она выглядит?

— Лет двадцати трех, худенькая, темненькая. Одета просто, говорит на белорусском. Рассказывала, что эта работа спасла ее от угона в Германию: мать отнесла золотое кольцо чиновнику с биржи труда и тот посодействовал. Живет Анна в замке, при госпитале, но в город ее отпускают.

— Понятно, — протянул Антон. Новая знакомая Нины ему уже не нравилась, хотя он ее ни разу не видел. Слишком все как-то один к одному: сама из Минска, а работает здесь, живет в замке, но моет полы в коридорах апартаментов Бергера и Бютцова, да еще выносит мешки со старой копиркой? Обычно она уничтожается тут же, а немцы большие педанты в вопросах соблюдения секретности. У них секреты утекают только тогда, когда они сами этого захотят или когда их насильно вырвешь, перехитрив врага. А тут сопливая девчушка просто возьмет копирку и читай через зеркало, о чем пишут Бергер и его команда? Неужели ее отпускают в город без хвоста?

— Договаривались о новой встрече? — спросил Волков.

— Да. Она зайдет ко мне, когда будет свободна.

— Куда придет? — уточнил майор, чувствуя, как легко начинает кружиться голова от нервного напряжения.

— В парикмахерскую.

Уф, даже выступил на лбу пот — если бы она ответила «домой», это все — провал. Потому что связь с подпольем у парикмахерши не через работу, а по месту жительства. Но все равно опасное знакомство — своей неожиданностью, возможностями, открывающимися при использовании Анны и бурным развитием событий. Немцы могли высчитать Нину по месту жительства, подослать к ней своего человека в парикмахерскую. Тогда дело плохо — люди Лидена и Бютцова докопаются до словака, причем быстро докопаются, найдут Антона и будут тянуть за нитку дальше. Неужели Нина под наблюдением?! Что делать?

— Точно не сказала, когда придет?

Ксендз уже заканчивал читать проповедь, и прихожане набожно крестились — времени для разговоров оставалось совсем мало.

— Нет.

Откинувшись на жесткую спинку скамьи, Волков прикрыл глаза. Появилось сильное желание немедленно испариться из храма без следа и больше не встречаться с Ниной. Никогда. Но он подавил желание встать и уйти, запетлять по улицам, проверяя, нет ли и за ним слежки, как за Павлом Романовичем. Провериться он успеет, а вот Нину надо попробовать вытащить, если попалась им на крючок.