Обвиняется в измене

Прежде чем пойти в сторону руин, Одинцов оглядел себя. Вид был — хуже не придумаешь. Куртка висела клочьями, брюки на коленях порваны. Ладони в крови, автомат перепачкан глиной. Младший лейтенант снял магазин — в нем осталось всего десять патронов. Обойма вальтера, который всегда носил под мышкой, оказалась полной. Среди камней Одинцов заметил узкий ход. Протиснулся по нему и стал пробираться по каменному коридорчику. Опустился вниз, в равелин с проломанным куполом, свалился на землю. Отдышался и поднял голову.

Перед глазами, метрах в трех, возникли сначала лаковые туфли со сломанными каблуками, ноги в изодранных тонких чулках. Затем синяя, в мелкую складку юбка и… Он вздрогнул — в лицо уперся черный зрачок парабеллума. Пистолет держала в руке молодая женщина. На плечи наброшена вязаная кофта, из-под нее видна шелковая блузка. Волосы растрепаны, в глазах что-то безумное.

— Не шевелись, — не произнесла, а прошелестела.

Теперь он различил — она совсем юная. Облегченно выдохнул:

— О, господи, видно только этого мне и не хватало для полного счастья.

Она прищурилась, спросила резковато:

— Кто ты? Почему от своих скрываешься?

— От каких это своих?

Незнакомка кивнула на болтающуюся на рукаве повязку. Заметив, что он намеревается встать, истерично прикрикнула:

— Не шевелись! Пристрелю, как собаку!

Младший лейтенант окинул ее взглядом, усмехнулся и сел.

— Не двигайся! Стреляю!

— Да бросьте вы, хватит, — он безразлично махнул рукой. — Свой я. Советский разведчик. Да и вы не из тех, — большим пальцем Одинцов указал за спину. — Иначе не прятались бы здесь. Да еще в нарядной блузке и лакировках. Попить не найдется?

Девушка не отвела от него пистолета, но, видимо, засомневалась.

— Водички нет? — посмотрел на нее и воскликнул удивленно — Да вы просто красавица! Только в лохмотьях, как Золушка, правда, та, по сказке, блондинка. Уберите оружие. Одинцов меня звать, Олег, младший лейтенант. А вы?

— Лунгу, — она опустила парабеллум и вздохнула, как ему показалось, облегченно. — Виорика.

— Румынка? — вздернул брови младший лейтенант.

— Вот еще, молдаванка.

— Пить, значит, нечего?

— Река под боком, сейчас достану. Но вы все-таки…

— Да будет вам. Вы тут одна?

— Одна, — ответила тихо. И снова настороженно —. А почему тебя это интересует?

— Договорились с ребятами здесь встретиться. Никто, выходит, не появлялся?

— Нет.

Он встал. Ноги дрожали от усталости, тело ныло. Спросил почти безразлично:

— Сами-то откуда? Почему здесь уединились?

— Не твое дело, — ответила грубовато, но затем заговорила мягче — Догадываюсь, если тебя фашисты поймают, плохо придется, ну а с меня живой кожу опустят.

— Лихо, — взглянул с уважением в ее странного темно-вишневого цвета глаза. — Знать, кому-то не потрафили. Ну, ваше дело — не желаете, не рассказывайте, я не любопытный.

Чуть сморщив точеный носик, Виорика подняла блузку, сунула за пояс юбки оружие. Бросила отрывисто, но уже без дерзости:

— Вон там вода. — Указала на глиняный, потрескавшийся кувшин — Пейте, — перешла на «вы».

Потом взглянула исподлобья и прибавила:

— А вы храбрый… Даже не вздрогнули под револьвером.

— Во-первых, не револьвером, а пистолетом. Револьвер с барабаном, пистолет с обоймой. Во-вторых, еще как вздрогнул, аж скулы свело. Потом успокоился, заметив, что вы, наверное впопыхах, забыли поднять предохранитель. А потому, жми не жми на курок — выстрела не получится.

— И вежливый. — Но тотчас встрепенулась — То есть как не получится?

— А так. Предохранитель необходимо поднять, тогда оружие готово к бою.

— Значит, если бы меня схватили, то я бы?… — Щеки ее побледнели.

— Точно, — кивнул Одинцов. — И застрелиться бы не смогли. Вы вообще-то стреляли когда-нибудь?

Она отрицательно покачала головой, волосы метнулись по лицу. Поправила их ладонью и устало опустилась на что-то свернутое рулоном.

— С постелью путешествуете?

Виорика медленно поднялась, взяла тючок за край и тряхнула. Развернулось черное кожаное пальто — такие обычно носили офицеры СС.

— Ого, — удивленно протянул Одинцов. — Где разжились столь ценной вещью? Подарок?

— Где взяла, там нет. — Она швырнула пальто на землю. — Присаживайтесь.

Он сел, прислонившись спиной к шершавому камню. Потянул носом, спросил озадаченно:

— Знакомый запах. Что за духи?

— «Красная Москва».

— То-то, чувствую, что-то родное, будто домом пахнуло, надо же. Кажется, и уехал оттуда недавно, а словно век не видел.

— А вы москвич? — Не дожидаясь ответа, добавила — Все вы столичные — воображалы.

— Скажите пожалуйста, — неожиданно ответил Одинцов и замолк, думая о чем-то своем.

— Что дальше делать намерены? — вишнево взглянула Виорика из-под густых ресниц.

— Буду ждать. Мне уходить отсюда пока нельзя. Вдруг подойдут друзья. Договорились встретиться, если кто жив останется. Денька три подожду, а там отправлюсь восвояси.

— Куда?

— Разумеется, в Севастополь.

— Кругом немцы и румыны. Как пробьетесь? Убьют.