Обычная история

Чувствую себя не в своей тарелке. Потому что она едва жива, и это видно. Потому что это вообще, блядь, и близко не моя работа — заселение рядовых сотрудников, а я какого-то черта здесь распинаюсь. Потому что день какой-то дурной — все через жопу. Я обещал Ляське побыть дома, но после разговора с начальницей колонии пришлось все переигрывать и срочно менять билет на самолет. Это закономерно привело к тому, что мы с женой опять в пух и прах разругались. Ляська орала, что в гробу она видела мои отъезды. Я в который раз пытался ее убедить переехать ко мне, сюда. Но в свое время Ляська так помоталась вслед за мной по гарнизонам, что когда я вышел на военную пенсию, была на десятом небе от счастья. Очень хотела она, наконец, осесть в родных краях поближе к родне. А мне… Мне было всего сорок гребаных лет. Какая пенсия?! Так что когда я получил приглашение на работу в смежную структуру, даже не думал. Да, опять надо было переезжать. И что? Не в первый раз. Но тут Ляська уперлась рогом. И все. Ни туда. Ни сюда. Ультиматум. Три года уже живем так. Черте как, по факту. То ли гостевой брак, то ли хрен его знает, как это назвать. Езжу к ним пару раз в месяц, и то если получается. Разве это жизнь? Но самое страшное, что чем дальше, тем больше мне нравится быть одному. С возрастом Ляськина легкость как будто испарилась. Когда мы вместе, она все время меня пилит. Бесконечно. По любому поводу. Точнее, повод у нас один — моя работа. За что ни зацепимся в разговоре, все к ней, родимой, сводится. Я вообще человек спокойный, но уже и мои нервы порой не выдерживают. Взаимные обиды и претензии натягиваются между нами толстой струной. И я не могу отделаться от ощущения, что когда-нибудь она лопнет, раздирая плоть до костей.

В этот раз летал я не просто так. Праздник большой был в семье — юбилей картаная. Так Ляська и за столом между сменой блюд сподобилась на меня деду нажаловаться. Картанай хмурился, качал седой головой. Вот зачем? Он и так сдал. Сидела бы, наслаждалась. Мы, может, в таком составе последний раз… Дедов дом. Близкие. Семья. Ощущение стремительно ускользающего времени, горчащее на языке. И на фоне Ляськиного зуда — абсолютная растерянность. Сорок три всего. А как будто никому не нужен. Дочки уже совсем взрослые. Жена вечно всем недовольна. Старики уходят… Мы стареем. И что? И все? Тоже просто уйдем? А ради чего тогда это было?

На работе передо мной такие вопросы не становятся. Здесь я на своем месте. Востребован. Реализован. Нужен… Пусть даже сейчас Катя только и ждет, как бы поскорее от меня избавиться.

— У тебя же дочка?

— Она с отцом, да.

— Забирать будешь? Если что — я в курсе твоей ситуации…

— Вы это к чему?

— Если этот мудак ее по-хорошему не отдает, то…

— Я поняла. Спасибо. Мы разберемся сами, — замыкается в себе.

— Как знаешь. Обращайся. Родная контора в беде не бросит, — улыбаюсь криво, пряча руки в карманы брюк.

— Ясно. Простите, теперь я могу остаться одна?

Держится из последних сил. Глаза нездорово блестят. И побыть-то она одна может, но как-то страшновато ее оставлять одну.

— Конечно. И постарайся взять себя в руки перед встречей с психологом. Потому что если ты не пройдешь проверку…

— Меня вернут? — каменеет.

— Вряд ли. Но геморроя у меня точно прибавится.

Кэт облизывает будто воспаленные губы и коротко кивает, обнимая себя за плечи. Ее немного знобит — сказывается нервное напряжение.

— Одеяло и постельное в шкафу. На столе карточка. На ней аванс. Доставка сюда возможна, так что можешь докупить, чего не хватает, и заказать продукты. Клининг здесь был, но если захочешь, можно договориться об уборке на постоянной основе, — коротко обозначаю расклад и осекаюсь на полуслове под ее пристальным взглядом: — Почему ты так смотришь?

— Удивляюсь, что вы в курсе таких мелочей.

— Ты про клининг? Я просто живу в квартире напротив. Слышал, как здесь жужжал пылесос.

— Получается, мы соседи? Буду знать, куда заходить, если закончится соль.

— Не уверен, что она у меня есть, — чешу в затылке. — Ладно, пойду. Располагайся. Ключи на полке в прихожей.

Выхожу, сразу подкуриваю.

— Мих, ты здесь?

— Здесь, Таир Усманович.

— Давай тогда рассказывай, что думаешь. Только я про голову, да, а не о том, что в штанах болтается.

— Да че сразу — болтается, — ржет как конь. — Немного она… в шоке, конечно, — проходится ладонью по шее. — Я не сильно специалист, но что-то у нее по типу панических атак, как мне кажется.

— М-м-м. Как проявляется?

— Орет. Беззвучно. Просто открывает рот и… Пиздец, в общем. А так ничего. Вроде вменяемая. Угрожает порвать нас как бобик грелку.

— И как? Думаешь, получится у нее сломать твою защиту, Миш?

— А вы ее собираетесь к этому допустить?

— Надо понимать, стоит ли за нее закусываться. Тесты она не пройдет, это и дураку понятно.

Стрельников задумчиво кивает. Балагур он только с виду. А так вполне вменяемый, толковый спец, который, как бы девочка ни понравилась, все же играет по правилам и не берется ее прикрывать.

— Это зона ее так? — только хмурится напоследок.

— Не, Миш. Там другая история, — похлопываю его по плечу. — Давай. Уже поздно.