Обычные люди

— Я говорила потом со многими матерями, настоящими, которые планировали детей, которые ждали, вынашивали и рожали их сами. Оказалось, что некоторые вначале реагировали на ребенка точно так же. И я стала чувствовать себя менее виноватой, не такой неправильной.

— Вы никогда не жалели? Не жалели, что я не такая, как все?

— Мы никогда так не думали, — сказал папа, и мама закивала. — Даже никогда об этом не говорили между собой.

— Нам было немного не до этого. У нас было много работы, был готовый ребенок. Если когда-нибудь технология станет доступной для всех, я первая возьмусь агитировать за нее. Не имеет никакого значения, как именно ты появилась, понимаешь? Важно, что есть ты, есть я и папа, есть Мира.

Мы снова помолчали. На сцене поменялась певица, и оркестр заиграл знакомую мелодию, названия которой я не могла вспомнить.

— Пойдем потанцуем? — предложил папа.

— Пойдем, — отозвалась мама.

Родители поднялись, и папа церемонно повел маму за руку к сцене.

Они подошли к пятачку у сцены, кружок танцующих туристов расступился и впустил их. Папа взял маму за руку, прокрутил несколько раз вокруг себя, потом они, взявшись за руки, стали синхронно двигать ногами и плечами. Получалось забавно. Остальные окружили их и хлопали. Люди скрыли от меня родителей, я видела только их ноги и редко — мелькающие руки, поднятые над головами.

Принесли еду. Родители танцевали с таким увлечением, что я не стала звать их. Они с Мирой вернулись довольные, разгоряченные, когда паста и пицца уже остыли.

Сборы на следующий день почти не заняли времени — собирать было особо нечего. Я покидала вещи в рюкзак. В приотворенную дверь в комнату Миры я видела, как она в задумчивости стоит над лежащим на кровати платьем, которое купила Альбертина. Она несколько раз протягивала к нему руки, но все же, погладив на прощание, не взяла его с собой. Я порадовалась, что она осталась верна себе.

Альбертина приехала проводить нас — веселая, с блестящими глазами. Папа хотел поехать с нами в аэропорт, но она воскликнула:

— Но мне так нужна компания за обедом!

— Павел, останься, в самом деле. Мы полетим через несколько дней, — сказала ему мама.

Родители хотели закончить несколько важных дел, навестить знакомых в Риме, а потом поехать на короткие каникулы в Петербург.

Мама отвезла нас на машине сама.

— Чтобы вас никто не похитил по дороге, — улыбнулась она, но я поняла, что она до сих пор беспокоится.

Мама проводила нас до «зеленого коридора».

Мы летели почти не разговаривая, если не считать фраз «попроси мне воду» и «в туалет есть очередь?». Через несколько часов под нами показались огни Петербурга: кольцевая, Петропавловка, башня «Газпрома». В 21:25 самолет сел в Пулково.

Глава 25, в которой происходит несколько важных встреч

Бабушка и тетя Ира ждали нас в зале прилета. Бросилось в глаза, как они обе постарели. Я вспомнила низкий усталый голос Насти в телефоне и подумала, что мы тоже повзрослели. Но, к счастью, бабушка, хоть и с парой десятков новых морщин, осталась сама собой.

— Где это видано, чтобы ребенка после такого отпускать на самолет одного! — возмущалась она, обнимая меня. — Ну я им устрою!

Она всегда грозилась, но никогда ничего не устраивала. Бабушка была одета как на праздник, все оглядывались на нее, когда мы шли к выходу из аэропорта.

— Как ты себя чувствуешь? Вас хорошо кормили после того, как… — Тетя Ира осекалась, но продолжала бомбардировать Миру вопросами. — Надеюсь, ты больше никуда не поедешь?

Мира отвечала на каждый вопрос «хорошо», «да» и «нет» с абсолютно непробиваемым лицом. Я снова восхитилась ее выдержкой — я бы начала огрызаться вопросе на третьем.

Тетя Ира приехала на своей машине и предложила подвезти нас, но бабушка отказалась. Мы с Мирой попрощались на стоянке.

— Пиши, если что, — предложила я.

Она кивнула. Выглядела Мира как никогда самостоятельной, колючей, неприступной, но я не удержалась и крепко обняла ее. Она помедлила и похлопала меня по спине.

— Ба, нашу квартиру уже продали? — спросила я, когда мы ехали в такси.

— Неделю назад отдала ключи, — ответила бабушка. — Если б знала, что ты приедешь, придержала бы.

— Ничего, переживу, — заверила ее я.

За окном тянулись ночные спальные районы — пустые улицы, в светящихся окнах можно разглядеть мебель, люстры, людей. Бабушка жила у Кировского завода, на юге.

Бабушка кормила меня борщом и котлетами с гречкой. У меня не было аппетита, но я ела, чтобы не оказалось, что она готовила зря. Она рассказывала о работе — в свои семьдесят пять она все еще работала инженером на производстве.

— Взяла билеты на послезавтра, — похвасталась она, протягивая мне конверт. Я открыла его — два билета в Мариинку.

— Придется купить что-нибудь нарядное, — улыбнулась я, возвращая билеты.