Обыкновенная прогулка

И ведь что характерно: ни один, ну буквально ни один факт не поптверждается исторически, а они ходят, распушив перья на шлемах, и в каждом пивбаре за кружкой похваляются своими подвигами. А где, где же они, эти нехристи поверженные? Где красавицы, освобожденные от колдовских чар? Кто все эти подвиги видел, кто протокол составлял, кто записывал для потомков?

Топтали, конечно, конями флору и фауну, с мечами и копьями упражнялись, никто не спорит, грохотали подковами под окнами, нет сомнения. Пропадали годами за лесами и полями в поисках Святого Грааля, бились за гроб Господень, и пивали неплохо, и поесть были не дураки — но подвиги-то здесь причем?

Лазурный Рыцарь поглощал мороженое, а Эдгар смотрел в окно. Лебеди больше не летали, а розы почернели, превратились в жалкие комочки, и куст съежился, прижался к земле.

Когда симпатичная официантка поставила перед Лазурным Рыцарем три очередные вазочки, лицо мессира уже покрылось легкой изморозью. Лазурный Рыцарь давился мороженым и, между прочим, говорил что-то, дыша паром, только Эдгар его не слушал. Эдгар думал о том, как отыскать Юдифь.

Лазурный Рыцарь, конечно, видел, что Эдгар его не слушает, поэтому очень оживился и даже расстегнул «молнию» на воротнике лазурного спортивного свитера, когда к столику подошел еще один любитель мороженого. Этим любителем оказался двойник Эдгара. Двойник сел и принялся заинтересованно разглядывать приближающуюся официантку.

— Одну порцию, милочка, — проворковал он и покосился сначала на Эдгара, а потом на Лазурного Рыцаря, окутанного клубами пара. — Что ли бабочка у него упорхнула? — спросил он Рыцаря, имея в виду Эдгара.

Лазурный Рыцарь кивнул, закашлял и сказал простуженным голосом:

— Да, нашего друга покинула дама. Красотки ох как часто злы.

— Все одинаковы, — отозвался Двойник. — Провожал вон вчера одну, анекдотами ублажал, на такси прокатил, а она у двери говорит: «До свидания, очень приятно было познакомиться». Приятно ей, видишь ли.

— Копьем под ребра, — отреагировал Лазурный Рыцарь и добавил без видимой связи с предыдущим: — Вон у Генки черная дыра в квартире объявилась. Сначала галстук, потом перчатки боксерские, а там и до электробритвы дело дошло, и до магнитофона. Сунулся он сам в эту дыру, так выбрался только вчера в дачном поселке и все равно без магнитофона.

— Вся наша жизнь сплошная черная дыра. Тянет все наши стремления и желания, а взамен — выкуси! — пробурчал Двойник. — Вчера вот с тридцатником в кабак пошел — и куда тот тридцатник девался?.. А ведь тоже к чему-то в молодости стремился. Горел, переживал, размышлял о смысле жизни, спорил до хрипоты, в драки лез, справедливости требовал. Пошлости не переваривал. Сочувствие, понимание найти пытался. Куда там! Нужен ты кому-то со своими переживаниями. Каждый собой озабочен и опечален. Только собой! Только себя и созерцает, только себя и слышит. Где они, друзья эти? А ведь понимающими прикидывались, поддакивали. А бабы? Ух, нет их хуже! Душу исковыряет, как метлой все подметет — и большой привет! Спасибо, если кивнет при встрече. Каждый только в себя смотрится, каждый сам себе черная дыра или даже не черная, а белая — все отталкивает…

— А вы ведь тоже в себя смотритесь, милейший, — простуженно заметил Лазурный Рыцарь.

— Конечно в себя. Что я, лучше других? И чего ради я буду в других что-то высматривать? Хватит, мы это уже кушали. Теперь покушаем холодненького. С сиропом. Душа только холодненькое-то и приемлет, потому что сродни оно ей.

Двойник замолчал и принялся за мороженое. Хоть и Двойником он был, а выглядел все-таки старше Эдгара: морщины под глазами погуще собрались, складка обозначилась между бровями, да и на щеках, на месте детских ямочек, тоже были складки.

— Напрасно вы так, милейший, — замороженно сказал Лазурный Рыцарь. — Зря отгораживаетесь. И в конце концов, за все нужно платить. За понимание платить вдвойне. И не жалеть о цене — она никогда не будет слишком высокой.

— А-а! — отмахнулся Двойник.

— Напрасно, напрасно, — повторял Лазурный Рыцарь все медленнее и тише. — Поспешные суждения, милейший, не всегда бывают верными суждениями… — Он замолчал и застыл в позе статуи. Сказывалась привычка к неподвижному образу жизни в углу комнаты, да и оледенел он весь от поглощенного мороженого.

Эдгар искал глазами официантку, чтобы расплатиться, а Двойник, хмуря брови, нехотя ковырял ложкой в вазочке.