Обыкновенная семейная сцена

Подчеркнем вновь, на сей раз, говоря исключительно о супругах Бондаренко (как о членах «кружка» закоренелых, однако), что смотрят они всегда людьми в высшей степени порядочными и не умеют войти в любую компанию, так запросто, чтобы не обратить на себя любопытствующих взоров. Нельзя сказать, чтобы они как-то одевались вычурно, нет, костюмы их самые обыкновенные. От них не веет ни напыщенностью, ни надменностью, да и к чему? Они не чтут себя выше других и знают себе место. Они ведут себя скромно и сдержанно среди незнакомых или мало им знакомых людей. Обращаются вежливо. Они знают, что о них говорят в городе (об их «кружке») много всякого вздору, и поэтому бывают вполне собой только во дворе Игнатовых, за его же пределами стараются свою оригинальность не выказать. Но мало преуспевают в этом. Необыкновенность их зачастую тут же распознается, стоит им только шаг ступить лишний раскованно, или заговорить, не кривя душой, с кем-то. По большому счету, они привыкли слыть за чудаков и особенно не брезгуют этим мнением, но и проявляют достаточно благоразумия, чтобы удержаться щеголять своей непосредственностью, как это бывает с теми, кто непосредствен принужденно и с намерением. Словом, зная себе цену, не выставляются они напоказ и редко «выходят в люди». А тут, вдруг, на часах за полночь, они появляются в «Баре» «Искры»: с жестом и словом, преисполненными чувства и слишком их выдающими.

–Ах! Дмитрий Сергеевич, разве это возможно? Данил, ты ли это? – всплеснув руками, воскликнула Анжелика Владимировна, не успев оправиться от первого впечатления. Марина Александровна при этих словах, закрыв лицо руками, из бара выбежала.

–Ах, Илья, подай мне руку, дай мне руку, мне нужно обо что-то опереться! – продолжала Анжелика Владимировна, обращаясь к мужу, с таким видом, будто готовилась лишиться чувств.

–Да отпусти ты, образина медвежья! – заревел Дмитрий Сергеевич, вырываясь из объятий «дедины».

–Какие эмоции, мамзель! – послышался разнеженный женский голос с гущи пьяной толпы. – Вы, не из кружка ли Игнатовых? – продолжал тот же голос, обнаруживая свою обладательницу, белокурую, не первой свежести особу, весело барабанящую ножками, свесившимися со стойки. (Читатель может узнать в этой особе участницу романтического свидания, совершавшегося за центральным столиком «за ширмами», а если опустит свой взгляд, то и хозяйку каблука, пожалованного неосторожному «сверчку»).

–Именно! – передумав падать в обморок, резко и с подчеркнутым достоинством отвечала госпожа Бондаренко. – А вот он самый Игнатов и есть, – продолжала она, указывая на Данила. – Надеюсь, все теперь здесь довольны?.. Надеюсь все? – добавила она, сверкнув глазами в направлении Пряникова.

Всё вокруг опять загомонило и зашевелилось.

–Игнатов?

–Надо же, какой молоденький, – заинтересовалась участница романтического свидания.

–Да нет, быть не может!

–Это его сын.

–Господин президент!

–Анжела, все это, конечно, имеет такой вид…

–Дима, пожалуйста, хотя бы на время, избавь меня от подробностей… Илья Семенович, оставьте, вы слишком опоздали со своею поддержкой, потрудитесь лучше стащить оттуда этого несчастного молодого человека.

–Эпикурейцы!.. – активизировался тем временем на стойке Данил.

–Господин президент!

–Это сумасшедший дом, Господи!

–Анжела, Анжелика Владимировна, не лучше ли нам выйти. Я все объясню…

–Поспешите лучше к своей жене с объяснениями, Дмитрий Сергеевич… Ну что там, Илья Семенович?

–Анжела, он меня не слушает!

–Добро пожаловать в «кружок», эпикурейцы! Там все, все толерантны!..

–Игнатов, сам Игнатов приглашает!

–Да это не он!

–Господин президент!

–Свой человек!

–Прехорошенький! Я согласна…

Два незадавшихся объяснения

Марину Александровну Пряников застал в холле, сидящею в обшарканных креслах с опущенным лицом.

–Марина… – подступил он к своей жене осторожно.

–Ой, оставь меня в покое, чучело огородное! – отвечала Марина Александровна, отстраняя протянутую ей руку и отворачиваясь, дабы скрыть слезы. Это были честные слезы. Несмотря на оглашенное собой намерение искать мужа в «забегаловках», она на самом деле меньше всех, – направляясь сюда, в «Искру», – меньше обоих Бондаренко ожидала его здесь увидеть.

–Но…

–Никаких «но»! Я хочу развестись, – оповестила Марина Александровна, уже поднявшись с кресел и направляясь к выходу.

Не успел Дмитрий Сергеевич опомниться от кратчайшего и тяжелейшего объяснения с женой, как из «Бара» показались Бондаренко, ведущие под руки Данила. Молодой Игнатов как-то разом ослабел, только его спустили со стойки, и едва держался на ногах теперь. Впрочем, языком он работал без умолку.

–О, Дмитрий Сергеевич! – чрезвычайно обрадовался он Пряникову. – Вы мой самый, самый лучший друг, с вами коротать досуг одно удовольствие! – произнес он ужасно неуместное сейчас для Пряникова признание. Тот поморщился.

–Анжелика! всё предстает в таком свете! Я прекрасно понимаю…

–И я все прекрасно понимаю, Дмитрий Сергеевич, не трудитесь… Где Марина Александровна?

–Она… она, должно быть, уже уехала.