Обыкновенная семейная сцена

Не думали о местонахождении Сони Игнатовой и друзья дома, и только лишь по той одной причине, что некогда им было о том и подумать. При других обстоятельствах, Бондаренко Анжелика Владимировна еще бы и с порога обратилась с вопросом к Андрею Константиновичу или к Антонине Анатольевне: «А где это наша принцесса?» – говоря об их дочери. При других обстоятельствах не упустили бы из виду отсутствие Сонечки и осторожные Воробьевы (при других обстоятельствах, надо полагать, Воробьевы бы в гостях вели себя активнее), давно привыкшие смотреть на цветущую и много собой обещающую Сонечку, как на потенциальную свою невестку (девятнадцатый год шел их сыну). Нина Матвеевна, при других обстоятельствах, должна была вспомнить о своей крестной дочери, и, кто знает, может она и вспоминала о ней впоследствии, но мы решительно ничего не имеем сказать об этой женщине утвердительного, так как потеряли всякий ее след еще с момента незаметного ее отлучения со двора Игнатовых. Маргарита Олеговна с головой окунулась сначала в проблему своей подруги, затем в незавидное свое прошлое и о Сонечке тоже не думала. К несчастной и измученной Антонине Анатольевне мысль о собственной ее дочери, как и должно то, пожалуй, было статься, пришла к первой, но невзначай и со значительным опозданием. Уже глубокой ночью, у Ивановой во флигеле, волнуемая жестокой бессонницей, среди прочих, бегущих вереницею образов и нехороших мыслей, Антонина Анатольевна вдруг нарвалась на один драгоценный для нее лик, породивший тут же обыкновенный и естественный вопрос, но судя по времени и в совокупности с обстоятельствами, вопрос, весьма и весьма ее поразивший. Как от страшнейшего кошмара взвелась Антонина Анатольевна на диване, широко раскрыв глаза и вобрав полные груди воздуха. Еще спустя мгновение она была уже на ногах и металась по флигелю в растерянности, не успевая сообразить, как ей лучше поступить и что предпринять первым долгом. Наконец, наткнувшись ощупью на телефон, покоившийся в боковом карманчике блузы, сброшенной ею на пуфик перед сном, на тот, на котором во время разговора сидела Маргарита Олеговна, – она догадалась набрать дочку, чтобы спросить, где она? Может, Соня ночует у бабушки, а может, вернулась домой после того, как она, Антонина Анатольевна, ее мать, их дом покинула? «Первое было бы, безусловно, предпочтительнее; неизвестно, в каком там сейчас состоянии Андрей Константинович: гляди, заведет еще объяснительный разговор. Пятнадцатилетней девчушке можно ли такое слушать?.. А если ни у бабушки, ни дома ее нет! Господи, только бы взяла трубку!» – так думала Антонина Анатольевна, спешно занимаясь разблокировкой телефона и поиском надлежащего контакта в списке исходящих вызовов. Наконец, пошли гудки, и Антонина Анатольевна пережила еще одну волнительную минуту. Волнение ее только усилилось, когда гудки оборвались закончившись. Она набрала повторно и в третий раз. Удушливая тишина со стороны Сонечки. Делать было нечего, нужно было звонить мужу, не тревожить же среди ночи свекровь? Может, все-таки дома Соня?.. Дома Соня не показывалась, так ответил Андрей Константинович (сначала робким затем тоже резко встревоженным голосом). Он сам вызвался обеспокоить свою мать крайне поздним звонком. Оказалось, что Соня не ночует и у свекрови. На часах начало третьего! Антонина Анатольевна была близка к обмороку…

Слухи

Рассказчик чувствует, что и в этом месте он вынужден несколько отступить от хронологического порядка событий, чтобы предложить дополнительную информацию читателю о детях Андрея Константиновича и Антонины Анатольевны. Ведь, несмотря на то, что старший отрок Игнатовых – Данил уже не единожды выступал фигурантом данной повести, и самым непосредственным, но, с явного упущения рассказчика, тоже почти совсем без сопроводительных характеристик, так что и этот интересный молодой человек, надо полагать, все еще мало знаком и понятен читателю. Что говорить о Сонечке, до сей поры не только участниками правдивой этой истории, но и недобросовестным ее летописцем совершенно упущенной из виду.