Обыкновенные монстры

Проникший через распахнутую дверь порыв ветра подбросил в воздух, словно конфетти, миллионы кусочков бумаги, которые медленно опускались в полумраке. По полу были разбросаны разорванные в клочья почтовые пакеты. Маргарет с лязгом захлопнула дверь, и бумажки вновь заплясали в воздухе подобно снежинкам.

За этим своеобразным снегопадом она увидела его. Уолтера. Он лежал в дальнем углу, сгорбившись и отвернув лицо. Разорванная рубаха обнажила его резко выступавшие лопатки; костяшки пальцев лича почти светились в полумраке. Он по-прежнему был бос. Послышался странный скрежещущий звук, похожий на лязг ножей в ящике стола. Маргарет завела руку с револьвером за спину.

– Уолтер, – спокойно сказала она. – Здесь холодно. Ты не замерз?

Услышав ее голос, он замер, но все же не повернул свою гладкую и безволосую голову. Уши его торчали подобно стрелкам циферблата. Обрывки бумажек продолжали кружить в воздухе.

Маргарет подошла ближе, чтобы разглядеть, над чем склонился лич. Это была пара поношенных коричневых ботинок, один из которых был расшнурован; из них торчали волосатые лодыжки. Ноги почтового служащего.

– О, Уолтер, – она постаралась не показывать голосом своего гнева. – С твоей стороны это весьма неподобающе.

Лич вздрогнул, сдвинулся с места и переполз через тело поглубже в тень. Потом поднял лицо с перепачканным кровью ртом. Она струилась по его безволосой груди и растекалась по ней красным пятном. Лич щелкал своими длинными зубами. Глаза его были совершенно черными, как будто бы он до сих пор находился под действием опиума.

– Джейкоб знает о мальчишке, – тихо сказал Уолтер.

Маргарет на мгновение застыла. Его голос звучал как скрежет натянутой веревки о камень.

– Он идет, да, сейчас он идет сюда.

Он обнажил зубы – то ли пытаясь изобразить ухмылку, то ли просто рефлекторно.

– О, я помню вас, миссис Харрогейт. Джейкоб много говорил о вас. О вас и вашем драгоценном мистере Коултоне.

Сердце Маргарет учащенно забилось. Лич казался таким собранным, погруженным в свои мысли. Леденящее душу зрелище. Очень осторожно она большим пальцем взвела курок револьвера, который по-прежнему держала за спиной.

– Джейкоб Марбер не придет, – твердо сказала она. – В тебе говорит маковое зелье. Он бросил тебя, Уолтер. Оставил тебя одного в этом ужасном городе. Это я нашла тебя, я. Не Джейкоб. Так что прекрати эти глупости и пойдем со мной. Позволь мне помочь тебе.

Он склонил голову, как бы размышляя над ее словами. Но в этом жесте не было ничего человеческого. Он поднял руки, оставив на полу два темных кровавых отпечатка.

– Мой Джейкоб… – медленно произнес он.

– Он забыл тебя.

Лич подполз чуть ближе, напрягая узловатые мышцы на худых ногах.

– О, миссис Харрогейт. Но я слышу его, – прошептал он, постучав себе по голове. – Он уже здесь.

Какое-то время они не двигались. Маргарет следила за его взглядом. Вагон дребезжал и трясся.

А потом он, широко распахнув окровавленный рот и сверкнув длинными зубами, прыгнул прямо на нее, и в то же самое мгновение Маргарет Харрогейт вскинула руку с пистолетом и выстрелила.

Сидя на задней площадке вагона Королевской почты, Бринт изо всех сил сдерживала тошноту, вцепившись татуированными руками в перила. Вокруг нее ревел ветер. По обе стороны площадки располагались ступени, проход к которым преграждали канаты с кисточками. Спиной она упиралась в запертую дверь. «Марлоу, – думала она. – Ты здесь ради Марлоу. Шевелись».

Она повторяла себе эти слова снова и снова, как будто они могли помочь. И продолжала сидеть, не двигаясь, прижимаясь к двери и наблюдая за уходящими вдаль рельсами. Она ненавидела все быстрое. Лошадей. Пассажирские лайнеры. Но оказаться на открытой площадке в хвосте бешено мчащегося поезда было, пожалуй, хуже всего.

Когда она увидела, как машинист и проводники, раскачиваясь, забираются обратно в вагоны, она подхватила свои объемные юбки и со всех ног побежала по рельсам к остановившемуся поезду, навстречу своей вытянутой тени, которую солнце отбрасывало ей за спину. Едва она втянула себя на площадку, раздался стон тормозов и состав стал набирать скорость. Бринт ухватилась за перила, задыхаясь и думая о том, что кто-то обязательно должен был заметить ее. Но поезд не замедлил ход, и к ней не явился, крича, ни один проводник – состав просто двигался дальше.