Обыкновенный мамонт

— Опять трогаешь? — прикрикнула из кухни мама. — Оставь рыбу в покое и гулять иди. Ты слышишь?

— Ага, — отозвался нехотя Серёжка и приподнял голову золотой рыбки.

Толстые губы горестно и беззвучно задвигались. Серёжка наклонился и прислушался. Нет, не разобрать ни слова. А может быть, полагается первому заговорить?

— Золотая рыбка, — тихонько позвал Серёжка и опять приблизил ухо.

Рыба молчала.

Он стал вспоминать, как это всё делается в сказке.

Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим…

Оказывается, начинала разговор в таких случаях золотая рыбка. Сейчас она молчала, наверное, потому, что никуда её не могли отпустить…

— Рыбка золотая, — горячо зашептал Серёжка, — ничего мне не надо, никакого откупа. Сделай только море!

Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула…

Тут он до конца вспомнил историю про рыбака и рыбку. Сперва старик бесплатно отпустил рыбку в море. «И сказал ей ласковое слово». А впоследствии рыбка не откупалась, а помогала доброму старику, просто, по-человечески.

— Ты всё ещё в ванной?

Эх, не знает мама, что в эту минуту в Серёжкиной душе творится!

— Иди сюда, мальчик к тебе пришёл.

Мальчик оказался Олегом.

— У меня золотая рыбка есть! — похвалился Серёжка.

Глаза Олега загорелись.

— Где?

Серёжка повёл его в ванную. Там уже была мама. Она принесла зачем-то кухонный нож с толстым черенком и выложила на решётку одну рыбину.

— Золотой линь, — с ходу определил Олег. Он здорово разбирался в рыбах. — Изжарить — так очень вкусно получается.

— А мы её сейчас и пожарим, — сказала мама. — Усыпить её только надо раньше.

Мама вдруг принюхалась, крикнула: «Молоко!» — и убежала к плите.

— Помочь, что ли? — Олег обрадовался, что может показать свою умелость, и взял нож за кончик лезвия.

Серёжка, не раздумывая, согласился. Ему ещё никогда не приходилось видеть, как усыпляют рыб.

Олег поднял на ладони линя и коротко, сильно ударил черенком по плоской голове.

— Первый готов! — И опять ударил черенком. — Второй готов!

Серёжка бросился спасать свою золотую рыбку.

— Подержать хочешь? Ну держи. И-эх!

Золотой красавец задёргался в Серёжкиных руках. Упругими волнами пробежали от головы к хвосту судороги. В золотой груди, прямо под пальцами, что-то отчаянно забилось.

«Сердце!»

Серёжка онемел. Внутри сделалось холодно, будто проглотил большой кусок льда.

Сердце золотого линя ударилось ещё раз, другой и остановилось.

— Третий готов.

Выронив мёртвого линя, Серёжка кинулся вон, вбежал в комнату, упал на диван и разрыдался. Он ещё никогда не плакал такими слезами. Впервые в его руках, при его участии оборвалась жизнь. Рыбья, но — жизнь! И это было ужасно, чудовищно, несправедливо.

Пришёл Олег, за ним — мама.

— Ты чего? Ты чего? — допытывался Олег.

Мама лихорадочно ощупала сына с ног до головы.

На Серёжке не было никаких ран. Снаружи.

— Ему линя жалко стало, — первым догадался Олег. — Вот чудило!

— Правда? — Мама облегчённо вздохнула и погладила Серёжку по русым волосам. — Глупенький! Разве класть на сковородку живую рыбу лучше?

«Хуже! Всё хуже!» — попытался крикнуть Серёжка, но слёзы заливали лицо, душили горло.

Олег попробовал отвлечь его. Серёжка был знаменит во дворе тем, что мог пересказать всего «Чапаева».

— Как бородач пленный говорил? А, Серёжка?

Обычно Серёжка произносил дрожащим голосом: «Брат Митька помирает. Ухи просит». Сейчас он не хотел и не мог говорить. Ни о чём.

— «Брат Митька помирает. Ухи просит», — напомнил Олег. — Слыхал? Ухи просит! А уха, известно, без рыбы не бывает. Вообще лучше ухи нет ничего. Перед смертью и то не котлету какую-нибудь несчастную человек просит, а уху!

— Ладно, Олег, — торопливо сказала мама. — Ты иди пока. Он успокоится и выйдет.

— Пожалуйста, — обиделся Олег и ушёл. Он нарочно задержался под открытыми окнами и громко сказал: — Подумаешь, нежности!

Серёжке не хотелось прослыть неженкой и плаксой. Он перестал рыдать, но слёзы ещё долго стояли в горле.

— Глупенький, глупенький малыш мой! — ласково приговаривала мама, прижимая к себе всхлипывающего Серёжку.

Она ошибалась, по привычке называя его малышом. В этот день Серёжка задумался о жизни и смерти — основных вопросах бытия, которые всю свою историю решает и не может решить человечество.

Не удалось сразу решить вековечный вопрос и Серёжке.

СЕРЁЖКА

Дом просыпался от звона будильника. Серёжка выходил с отцом во двор и делал зарядку. Позавтракав, отец уезжал на службу, а Серёжка шёл гулять.

Ребята уже съехались после каникул. Скоро в школу. Серёжке тоже идти. В первый раз. Всё уже давно приготовлено для школы: форма, книжки, тетради, ручка, карандаши. Отец подарил прозрачную «командирскую линейку» и совсем новую кожаную полевую сумку. От портфеля Серёжка отказался: с портфелями только девчонки ходят.