Обжалованию не подлежит

— Ты неплохой оперативник, Тимур, не прибедняйся. Вся беда в том, что у тебя пока нет опыта. Ты три года работаешь в уголовном розыске?

— Два с половиной

— Всего-то, — заметил Лазиз. — Он, наверное, разменял третий десяток. Это многое значит. Особенно для таких нетерпеливых, как ты...

Над городом по-прежнему висели низкие тучи, между ними сверкали звезды и так же навстречу дул холодный ветер. Только теперь он, казалось, шумел тише, словно не хотел нарушать покой утомившихся жителей.

18

Мороз окинул быстрым взглядом дружинников, сидевших напротив, привычно постучал по столу тупым концом карандаша, взглянул на Рийю Тамсааре, сидевшую за отдельным столиком.

Дружинники перестали разговаривать. Они уважали своего командира, знали, что он никогда не подведет, кроме того с ним интересно было работать.

На участке Сергея Голикова, считавшимся несколько лет назад одним из самых неспокойных, теперь царил образцовый порядок. Как утверждал участковый Карим Сабиров, благодаря Морозу. Если раньше за ним водилась такая слабость — время от времени он напивался, то после смерти Василия Войтюка никто еще в городе не видел Мороза пьяным.

Рийя Тамсааре однажды, когда Мороз выпил немного, выговаривала ему:

— Тебе не стыдно, Иван, скажи? Ты кто? Командир или не командир? Мы назначили тебя на этот ответственный пост, мы же и снимем тебя! Считаться с твоими заслугами не будем. Слышишь?

Мороз, разумеется, слышал. Он слышал все, что говорила эта хрупкая маленькая женщина.

Взглянув еще раз на дружинников, Мороз снова постучал по столу тупым концом карандаша.

— Самиг!

Самиг Зияев встал, по-военному одернул пиджак, вытянул руки по швам.

— Я!

— Послушай, Самиг, что ты скажешь, если мы сегодня изобьем твою сестру?

— Э! — Зияев беспомощно огляделся, словно попросил поддержки. — Не понимаю.

— Не понимаешь? Понимаешь, не притворяйся. Кому это нужно? Что вчера произошло на улице Титова? Знаешь?

— Знаю.

— Может, скажешь всем?

— Карпенко и Медун напали на девушку.

— Напали? Вы слышали? — снова быстрым взглядом окинул Мороз дружинников. — Почему же это они напали, а? Где был ты? В чайхане отсиживался? Позор! Хулиганы оскорбили сестру Подолеева!

— Это кто такой? — поинтересовался Гилев, молодой дружинник, любитель сенсационных сцен.

— Тебя интересует Подолеев? Зияев, введи его в курс дела!

Зияев смущенно затоптался на месте, взглянул на Гилева, стоявшего у двери.

— Подолеев — рабочий консервного завода. В городе живет третий год. Имеет жену и троих детей.

Гилев недоуменно сморщил лоб.

— Стоит ли в таком случае поднимать этот вопрос? Я думал, Подолеев — фигура.

— Какую такую фигуру ты хотел бы видеть? Молчишь? Самиг, зайди сегодня к сестре Подолеева. Извинись. Ты понял меня?

— Понял.

Мороз кивнул. Зияев сел.

— Никита!

Поднялся Струев — широкоплечий блондин в темном дорогом костюме, в белой нейлоновой сорочке.

— Я!

— Скажи, Никита, почему ты задержал вчера Хабарова?

— Как же! — Струев широко улыбнулся, поражаясь наивности своего командира. — Это же ясно, как дважды два! Он шел с водкой. Никто из нас не имеет права пройти мимо такого факта. Так что...

— Значит, если ты завтра будешь идти по городу с водкой, то мы должны задержать тебя и привести в штаб?

— Ты сгущаешь краски. Речь идет не обо мне. Все знают, что я веду нормальный образ жизни. С водкой шел Степан Хабаров. Человек, который в прошлом своими пьянками терроризировал всех. Я просто не мог не прибегнуть к некоторым физическим мерам. Поверь, он будет век благодарить меня.

— Уже поблагодарил. Ходил к участковому и высказал все, что думает о твоих некоторых физических мерах, — заметил Мороз. — Эх, Никита, Никита!

Мороз махнул рукой, повернулся к самому юному дружиннику — Андрею Мишину, сидевшему у приставного столика.

— Андрей Константинович?

— Я! — вскочил Мишин.

— Ты вчера предупредил хулиганский дебош. Благодарю тебя от себя лично и от всей нашей дружины. Так держать!

— Есть, так держать, товарищ командир!

— Садись... Микола Георгиевич!

— Я! — поднялся Нагнибеда — маленький, юркий паренек, окончивший в этом году десятилетку.

— Ты организовал доставку угля пенсионерке Дмитриевой. Выношу тебе личную благодарность и передаю благодарность пенсионеров.

— Спасибо.

— Садись... Адыл Якубович!

Каландаров неторопливо встал. Это был пожилой человек, с седыми усами. Он неумело вытянул руки по швам, взглянул на Мороза так, словно Мороз был «Верховным Главнокомандующим», ответил с расстановкой:

— Я-я-а-а.

— Вы предотвратили грабеж на улице Шодлик. Преступник находится в милиции. Начальник ОУР города майор Зафар попросил меня пожать вам вашу мужественную руку. Разрешите?

Мороз подошел к Каландарову, крепко пожал руку, потом обнял, поцеловал трижды.

— Что вы, товарищ командир, что вы! — смущенно проговорил Каландаров.

Некоторое время после этого в помещении стояла тишина. Никто не смел нарушить ее. Все молча прислушивались к звукам, доносившимся с улицы, словно чего-то ожидали.

Мороз стоял у стола, глядя перед собой, засунув руки в карманы пиджака.

— Рийя!

— Я.

— Мы ждем тебя.