Обжигающие ласки султана

Она потянулась нажать кнопку, но лифт двинулся сам; Алим, наверное, знал, что она внутри, и в нетерпении ждал ее появления.

Так и было.

Алим любил порядок. Пока лифт нес Габи к нему навстречу, он строил планы. Сегодня предлагать ей место в отеле и в его постели не время; он подождет до завтра, когда мысли будут яснее.

В отличие от остальных, завтрашний день у них будет.

А пока он собирался отвести ее в спальню и медленно заниматься любовью. Он знал, что Габи неопытна и нуждается в заботе.

Его планы продержались до того момента, как он ее увидел. Ее щеки были залиты румянцем, она потянулась открыть дверь одновременно с ним. Их пальцы встретились… и планы были забыты.

Старомодные решетчатые двери лифта не помогали самоконтролю, потому что они начали целоваться прямо сквозь дверь, обмениваться жадными лихорадочными поцелуями между прутьями. Как глупо — стоило оторваться друг от друга всего на секунду, и они могли бы быть вместе; но и секунда казалась слишком долгой.

Все же Габи удалось отступить, и Алим распахнул дверь. Прежде казавшаяся застенчивой, неуверенной, робкой, Габи буквально упала ему в объятия. Как ему удавалось устоять перед ней все это время?

— Я так ненавидела женщину, с которой ты сюда поднимался… — вырвались у нее ревнивые слова.

Алим сразу понял, о ком она говорит.

— Если помнишь, я сразу ее отослал, — сказал он, крепко целуя Габи и вжимая в стену.

— Почему?

— Потому что боялся назвать твое имя в постели.

— Почему?

— Ты сама знаешь почему. — Он живо помнил тот день, тот случай. — Потому что я хотел тебя.

Он и сейчас ее хотел.

Ее пальцы вплетались в его волосы; хотя ее поцелуи не отличались искусством, они были настолько несдержанными и отчаянными, что одно это заслуживало награды. Алим стиснул ее попку; она заерзала и выдохнула «ой!», когда его пальцы задели синяк.

— Больно, — сказала она, и в ответ на его недоуменно нахмуренные брови пояснила, — там, где я ушиблась.

Ах да.

Коридор до спальни казался поразительно длинным, и сила воли изменила им обоим одновременно. Алим целовал Габи, прижимая к стене, раскрывая языком ее губы и держа ее запястья. Она жаждала прикоснуться к нему, но Алим держал крепко. А потом внезапно отпустил.

— В постель, — скомандовал он.

— Да, пожалуйста, — ответила она.

Они наконец преодолели порог; в спальне на них обрушилось тепло и запах сосны, горящей в камине.

Габи ожидала роскошь, но не тепло.

Алим протянул руку к молнии на ее платье.

— Покажи, где тебе больно, — сказал он.

Габи зажмурилась, словно прячась в темноту от собственной наготы; платье уже соскальзывало с нее. В нем она чувствовала себя красивой, но теперь боялась, что когда Алим развернет ее из этой упаковки, то будет недоволен содержимым.

Но Алим издал низкий стон и провел рукой по ее спине.

— Алим… — выдохнула она, чувствуя, как он подцепляет и стягивает с нее трусики.

А потом он опустился на колени, и она почувствовала его дыхание у себя на попке, а потом его губы, теплые и мягкие. У нее едва не подкосились колени. На дрожащих ногах она выступила из своих трусиков.

Алим раздвинул ее бедра ладонями, и она стояла на высоких каблуках, слегка расставив ноги. Он поцеловал чувствительную кожу на внутренней стороне бедра, а потом темнеющий синяк; это было блаженство. Но долго оно продолжаться не могло, потому что они оба нуждались в большем.

Алим поднялся, расстегнул на ней бюстгальтер и развернул Габи к себе.

Он был полностью одет. Как будто зашел проверить работу персонала. Невозможно было представить, что он только что стоял на коленях и целовал ее бедра.

— У тебя явно преимущество, — улыбнулась Габи. Она была обнаженной, не считая туфель.

— Наоборот, это у тебя преимущество передо мной, — ответил Алим, снимая пиджак. Она могла заставить его встать на колени, если бы захотела.

Но вместо этого она сняла туфли.

Габи стояла неподвижно, но дышала так часто, словно бежала. Алим сжал ее сосок в пальцах, а потом опустил голову и неторопливо лизнул. Чтобы не потерять равновесие, Габи вскинула руку к его голове; но он отвел ее ладонь.

А потом, оставив ее грудь влажной и прохладной, он снял галстук и рубашку.

О, она так давно мечтала его увидеть! У него была кожа цвета карамели, широкая грудь, сильные руки. Габи взглянула на треугольник волос на груди и темную морщинистую кожу сосков и тоже захотела попробовать его на вкус. Но пока остановила себя; ей предстоял другой пир. Ее взгляд проследовал по дорожке волос вниз по животу, к набухающей под тканью брюк твердости, и она прикусила губу.

— Я буду нежным, — пообещал Алим.

— Правда? — в ее голосе была нотка вызова, провокация, которую Габи никогда раньше за собой не замечала.

Она погладила волоски у него на животе, а потом накрыла ртом плоский сосок, лизнула солоноватую кожу. На этот раз Алим попытался удержать ее голову и застонал от легко задевших кожу зубов. А Габи потянулась к молнии на его брюках.

Алим ожидал, что она будет осторожна, но ее хватка была решительной.