Обжигающий айсберг

На трон я претендовать не мог, да и не особенно туда рвался. Слишком много ответственности, ограничений, зависимости от потребностей планеты. Любой президент, король, император, если он, действительно, хороший правитель, радеет о благе государства, а не тешит свою душеньку властью и не стремится просто набить карманы – уже сам себе не хозяин. Он сутки посвящает государству, путешествует, устраивает встречи, принимает гостей вовсе не запросто, а ради интересов своей державы. Новостями интересуется исключительно ради политических интересов, даже с семьей общается, когда позволяет ситуация.

Станхия славилась своими императорами и все они становились рабами поста: почетного, важного и слишком уж хлопотного. Я никогда не желал подобного, предпочитая рулить не государством, а космофлотом и боевым истребителем. Я филигранно изучил военное дело, не раз руководил боевыми операциями, когда сородичи воевали с джеттами. Старался учиться и брать пример с лучших. Но вот настало мирное время, и даже бравым боевым генералам пришлось заниматься не тем, что нравится. Работать ради страны и мира, как привыкли, вот только совсем непривычными методами.

В силу своих способностей к умозаключениям и внимательности к мельчайшим деталям, я снискал должность соглядатая за совместной работой землян и станхов. Я не гордился своим заданием, но и совершенно не стыдился его. Кто-то же должен наблюдать за тем, как происходит общение столь разных народов, волею судеб столкнувшихся друг с другом и с необходимостью коммуникации.

Поначалу конфликты возникали то тут, то там, подобно молниям в сильные грозы. Но вскоре хорры начали сглаживать углы.

Я видел множество хорров и хорок. Замечал, что станхи относятся к ним как-то по-особенному. Не только мужчины, но и женщины тоже. Люди считали, что на моей планете царит домострой в худшем его понимании. Мужчины заперли женщин в золотые клетки и те лишь поют красивыми птичками, чистят перья, но больше не летают.

Мы не возражали против подобного мнения. Хотя несколько столетий назад пожар феминизма горел на Станхии куда ярче, нежели сейчас полыхает на Земле. Женщины не вытребовали – вырвали свободу буквально с корнем мужского противостояния. Наслаждались ей и получали отдачу, как после выстрела из любого орудия. Свобода – оружие обоюдоострое. Мужчины перестали заботиться, как прежде, считая, что женщины сильные и самостоятельные. И очень скоро феминизм превратился в обоюдоострый кинжал для нашей расы.

Станхи, в отличие от землян, большую часть своей жизни мало эмоциональны. Но если чувства и порывы захватывают, мы становимся практически как одержимые. Безумие творилось на моей планете, пока феминисток не приструнили окончательно. Они и сами поняли собственные ошибки – отступили, позволяя мужчинам думать, будто те выиграли и снова у власти. На самом деле, всем и всегда правили женщины.

Именно они решали какого мужчину к себе подпустить, а какого отправить восвояси. Какому можно подарить свое тело, какому флирт, а какому – сердце и жизнь.

Землянки виделись нашим мужчинам хрупкими, соблазнительными, но слишком простоватыми. Хорки же, напротив, казались загадочными и даже внешне заметно отличались. Более утонченные, экзотические, они сочетали в себе, казалось бы, самые несовместимые черты двух народов.

Земляне щедро предавались эмоциям, страстям и порывам, тогда как станхи привыкли постоянно себя урезонивать. Неважно – насколько сильны эмоции, важно – насколько требуется оседлать ситуацию.

Земляне нередко позволяли себе сбросить оковы субординации. Обнажали нутро дикарей, что не приемлют законы, порядки и правила, действуют по наитию и стремятся лишь к скорой победе. Станхи уважали действия в рамках, предпочитали использовать инструкции и проверенные столетьями методы.

Хорры же выглядели непредсказуемыми. Могли мыслить и так, и сяк, но всегда умудрялись найти компромисс… Возможно, способности считывать эмоции, а через них и мысли окружающих в их первозданном виде, как раз и способствовали этому…

Я наблюдал, как мастерски ликвидируют хорры, казалось бы, взрывоопасные конфликты, грозящие перерасти в расовые войны. И восхищался, и проникался уважением…

А потом я заметил ее.

Олеся… Ее имя звучало певуче и очень необычно для станхийского слуха. Как слог какой-то старой баллады. Она напоминала бурную стихию: неотвратимую, прекрасную в своей правоте и силе, мощную и одновременно уязвимую. Ведь даже молнию можно приручить, не позволяя ей ударять в дома и гуманоидов… Поймать и заземлить, фактически уничтожив.

Внезапно я начал замечать за собой, что множество раз просматриваю видео с Олесей не для того, чтобы в чем-то убедиться, понять или выявить закономерность…

Мне доставляло удовольствие просто бездумно любоваться на нее. На порывистые и одновременно грациозные движения, на то как она замирала, чуть наклонив голову и выслушивала враждующие стороны. На то, как улыбалась с облегчением, когда улаживала очередной конфликт и уходила с чувством выполненной миссии.