Обжигающий фактор

Куинн пропустила мимо ушей скрытый в этом коротком замечании скептицизм и продолжила:

— По крайней мере один из них очень умен и ловок, причем располагает большими возможностями. Им удалось не только исказить CODIS, но и пронюхать про мой визит к отцу, устроив так, чтобы мой автомобиль заглох в самой безлюдной части дороги. Отсюда также напрашивается вывод, что они имеют доступ к стоянке в Квонтико.

— Так, ты думаешь, они агенты ФБР, — заключил Эрик.

Девушка вытащила ручку изо рта и крупными буквами вывела на листе перед собой: «НЕИЗВ». — «Неизвестный».

— Так что мы о нем знаем? МО варьируется от убийства к убийству, что типично для преступника, усовершенствующего свой сценарий, но мы можем со всей вероятностью предположить, что почерк один и тот же…

— Что-то я за тобой не успеваю.

— МО — это «modus operandi», то, как именно преступник совершает свое преступление, всякие скучные подробности. Ну, например, проникает ли он обычно в помещение через окно или через дверь, носит ли перчатки. А «почерк» — это то, что именно он делает. Вот это обычно не очень меняется, потому что он делает то, что его возбуждает, иначе ему никакого смысла совершать преступления нет. В данном конкретном случае он их связывает, насилует и режет ножом, бритвой или чем-то в этом роде.

— Где ты всего этого набралась? Ведь вроде говорила же, что программист.

— Я… ну… прочла.

Эрик чуть заметно нахмурился, но ничего не сказал.

— Думаю, следует предположить, что всю картину в целом мы не видим. Едва ли убийство восемьдесят девятого года было первым.

— Почему ты так решила?

— Лаборатории отдельных штатов только недавно получили финансирование на ДНК-анализ старых дел. Так что на данный момент процесс доведен как раз до восьмидесятых годов. Возможно, тот факт, что первые наши доказательства по ДНК относятся как раз к этому периоду, — это простое совпадение, но я так не думаю. Полагаю, наш тип будет прослеживать, как продвигаются дела в этом направлении.

— При условии, что тогда брались образцы ДНК.

— Верно. Убийство восемьдесят девятого года он пытался скрыть. Если он поступал так же и раньше, если маскировал преступление под несчастный случай или просто скрывал все следы, то в базе данных никаких данных не окажется.

— То есть ты имеешь в виду, что с таким же успехом этот тип мог убить сотни женщин?

Почему-то эта цифра, услышанная от Эрика, вдруг потрясла девушку. Куинн потребовалось несколько секунд на то, чтобы прийти в себя.

— Если взглянуть на первые смерти, видно, что убийца выбирал себе жертвы излюбленного типа. Около двадцати пяти лет, с высшим образованием, физически привлекательные. Должно быть, для него это крайне важно. Он воплощает свои фантазии, а жертва для него вместо актрисы. Наверное, по типу восприятия он визуал.

— Ты вычитала это все в своей книге?

Девушка нервно откашлялась.

— Ну, не то чтобы вычитала… так, проглядела. И не одну книгу, а две.

— Две книги? А-а-а. Ну ладно, в таком случае продолжай, пожалуйста.

— Эй, давай без этих штучек. — В голосе девушки послышался гнев. — Если ты думаешь, что на моем месте справился бы лучше…

Эрик поднял руки вверх:

— Полегче, Куинн. Нет, не думаю. Не думаю, что на твоем месте справился бы лучше.

— Хорошо же. Скорее всего это белый мужчина. Сомневаюсь, чтобы он начал убивать раньше двадцати пяти, так что сейчас ему лет тридцать пять, а может и больше. Надо полагать, он доминирующего типа личности, вероятно, большой эгоцентрик и, когда хочет, умеет быть очень обаятельным. Определенно интеллект выше обычного уровня, наверняка — высшее образование. Скорее всего он хранит от убийств какие-то сувениры, чтобы дома вновь мысленно переживать произошедшее. Это может быть что угодно — фотографии жертв, может, даже видео. Одежда, украшения, части тел — хотя на это в наших данных ничто не указывает. Еще, вероятно, он коллекционирует садомазохистскую порнографию.

Оторвав взгляд от блокнота, она увидела, что Эрик позеленел.

— Эй, ты как, ничего?

— Вполне.

— Ну ладно. За тот временной период, о котором у нас имеются данные, он становился все нетерпеливее и безрассуднее. В восемьдесят девятом он еще берет на себя труд сделать так, чтобы смерть девушки казалась несчастным случаем. Но в девяносто первом уже не делает этого — либо не может, либо не считает нужным утруждаться. Потом, в девяносто втором, ему не дают довести дело до конца. Еще одно указание на то, что он становится небрежен. Возможно, утратил контроль над ситуацией. А может, решил, что, напротив, слишком хорошо ее контролирует и что ему нужен элемент риска.

— Но потом все меняется, — перебил ее Эрик. — Помнишь о «катарсисе», испытанном мной, когда я убил свою подружку?

Куинн поморщилась. Эрик цитировал ее «профиль преступника».

— Думаю, внезапная помеха могла сильно напугать его. Возможно, достаточно сильно, чтобы он резко сменил метод…

— Хотя ты не уверена…

Девушка пожала плечами.