Очаг

Когда Оразгелди во второй раз забросил хурджун на плечо, собираясь уходить, стоявшая рядом с ним Огулджума, желая ему светлой дороги и скорейшего возвращения домой, воспользовавшись тем, что они были одни дома, положила руку на плечо мужа, а головой приникла к его груди. С давних пор, когда Огулджума была молодой невесткой, и по сей день, провожая мужа в путь, если рядом никого не было, она с пониманием и любовью прощалась с ним.

Тем временем со двора снова донёсся голос Джемал мама, недовольной тем, что сыновья задержались в доме и долго не выходят оттуда:

– Что это твой акга, как зашёл в дом, никак не выйдет оттуда, или же с женой расстаться не может, помогает ей отыскать затерявшийся клубок? Кобелиные сыновья с характерами отца, вот они кто. Видно же, в кого они пошли, куда им от этого деться. Понятно же, люди не станут болтать попусту, если на то не будет повода…

После таких слов пристыженные Оразгелди и Огулджума быстро распрощались. Они поняли, что задержались чуть дольше положенного. Не ощущая тяжести хурджуна, Оразгелди мигом выскочил из дома. Когда он поравнялся с матерью, стоявшей у очага с кочергой в руках, та снова обрушила на него свои упрёки:

– Тебя что, в кокон завернули, парень?!

– Иду уже! – на ходу бросил Оразгелди.

В словах матери, сказавшей про кокон, он уловил совсем другой смысл: «Уж не в подоле ли жены ты запутался?»

А ведь Джемал мама уже давно приготовила завтрак для сыновей, всё стояло на своих местах на сачаке.

И хотя последние приготовления к отъезду сыновей в пески в доме Кымыша-дузчы делались спешно, всё равно они никак не заканчивались. А ведь подготовка к сегодняшнему дню началась загодя, дня за два-три. И потому нынешние действия семьи были похожи на то, будто они запутались в какой-то паутине и никак не могут выпутаться из неё, из раза в раз повторяя попытки.

Так что желание Оразгелди и Оразгылыча тронуться в путь засветло, пока село не проснулось, оказалось неосуществимым. Когда сыновья всё же уселись, чтобы позавтракать, Джемал мама с любовью подала каждому из них по полной миске горячего молока. Из дымящейся миски исходил аппетитный запах.

– Поешьте хорошенько с чуреком! – велела она сыновьям.

По утрам у обоих сыновей не было аппетита. Но зная, что мать не выпустит их, хорошенько не накормив, сделав вид, что едят с удовольствием, задержались немного у сачака. Знали, что матери, до сих пор считавшей их малыми детьми, это понравится, и она будет довольна.

Накинув на плечи чекмень, Кымыш-дузчы ушёл в конец двора и там, ругаясь на кур, разбросавших повсюду щепки и другой мусор, вилами разгребал его. Оттуда доносился его ворчливый голос:

– Интересно, у людей куры такие же, как наши, на клочке земли кувыркаются в золе, разбрасывая её вокруг себя? Всё вокруг замусорили!

Аганазар и Алланазар, стоя возле загона, наблюдали за тем, как конь и ишак перед тем, как отправиться в путь, жадно, с хрустом, жевали траву. А мальчишки, переговариваясь между собой, стояли в ожидании поручений взрослых, каких обычно бывает достаточно в такие минуты.

Наспех позавтракав, сыновья стали натягивать на ноги чокаи (кожаная обувь кустарного производства), и в этот момент Джемал мама, повернув голову в ту сторону, где возился Кымыш, проворчала:

– Что, этот аксакал не собирается проводить сыновей?

Не дожидаясь просьбы, Аганазар подогнал к выходу оседланного коня, а Алланазар – ишака-коня.

Как только Оразгелди погрузил свой хурджун с вещами на круп коня, появился запах табака. Кажется, и Джемал мама почувствовала этот запах, в носу у неё засвербело, и она стала чихать. Посмотрев на выпуклое место хурджуна, она озабоченно произнесла:

– Надеюсь, табак вы положили отдельно от продуктов питания? Иначе его запах пропитает всё вокруг, вплоть до хлеба.

Бабушке ответила Огуджума, которая стояла возле двери дома и взглядом провожала мужчин:

– Не беспокойтесь, бабушка, табак лежит отдельно от продуктов питания, я его совсем в другой карман хурджуна положила. Туда, где лежат инструменты для стрижки овец.

– Ну, тогда ладно, – удовлетворённо произнесла Джемал мама, довольная ответом невестки.

Ухватившись за луку седла, Оразгелди вскочил на стремя, и в этот момент увидел отца, который спешил к ним, на ходу вдевая руки в рукава чекменя, чтобы пожелать сыновьям доброго пути. Отец шёл быстрым шагом, ладонью оттирая пот со лба.

Увидев, что в руках отца, оседлавшего их ишака, за размеры и силу прозванного ишаком-конём, нет палки, Аганазар тотчас вспомнил, где её видел. Палку с заострённым концом, сделанную из легкого тальника, мальчик только что видел возле конюшни, рядом с тем местом, где обычно оставляют сёдла для коня и ишака. Сбегав за палкой, он с радостью подал её отцу.

– Акга, вот тебе палка для ишака!

– А, давай сюда! – равнодушно ответил Оразгылыч, сидя на ишаке, откинув длинную полу дона и заткнув её за пояс.