Очаг

Как-то раз он даже вознамерился отправиться на переговоры с Беркутом, прихватив с собой несколько человек из числа уважаемых старейшин. Но Беркут был не тем человеком, который стал бы слушать того, кто не имеет над ним власти. Надо было найти человека, который мог бы заставить его выслушать другую сторону, или человека, которого бы он побоялся. По мнению Гуллы эмина, на эту роль лучше других подходил Джунаид хан. И когда хан гостил в его доме, Гуллы эмин, воспользовавшись удобным моментом, стал советоваться с ним как известный и уважаемый человек в Туркменистане, Афганистане один из Сердаров, надеждой народа.

– Хан ага, Вы и в афганском государстве пользуетесь авторитетом, может, вы при случае переговорите с беками той страны о создавшемся у нас положении. Было бы неплохо, чтобы они повлияли на Беркута, повелели ему с соседями жить в мире,

Не прошло и двух месяцев после того приезда хана, пришло сообщение: «Скажите Гуллы эмину, его просьба доведена до хозяев Афганского государства, вопрос решился положительно».

Но когда это было, чтобы конфликты между соседями заканчивались миром? Быть соседями, значит, уважать достоинство друг друга, соблюдать неприкосновенность ранней границы. И поэтому совсем скоро после той доброй вести от Джунаид хана всадники афганского Беркута, жаждущие богатства, снова пересекли реку со своими требованиями. Стало ясно, что Беркут наплевал и на Джунаида хана, и на обещания своего правительства. После этого недовольство среди народа стало расти ещё больше. В приграничных сёлах Союнали, Бедене, Сугты, Ганлыбаш-Гожалы стали возникать небольшие конные вооруженные отряды для защиты населения. Кажется, вернулись старые правила туркменчилика: защити себя сам, опираясь на своего коня и своё оружие. Уже ни у кого не было сомнения в том, что совсем скоро могут начаться кровопролитные бои. В один из тех дней, проезжая мимо, Джунаид хан по пути снова заехал в Союнали. Появление хана для Гуллы эмина стало приятной неожиданностью.

И тогда разговоры, связанные с положением дел в Союнали, стране, снова захватили Джунаит хана, жившего хотя и за пределами родной земли, но не покидающими его мыслями о Родине. Слушая Гуллы эмина, он сопоставлял его сообщения с теми, которые доносили ему верные люди. Сейчас он убедился в том, что отовсюду получает одинаковые известия. Захваченная русскими страна была похожа на корабль, попавший в шторм, её раскачивало из стороны в сторону, чувствовалось, что ничем хорошим это не кончится, что очень скоро страна может развалиться окончательно. Слушая все эти рассказы о том, что русские, разделившись на два лагеря – красных и белых, ведут между собой ожесточённую борьбу, Джунаид хан, переживая, озабоченно думал: «Как бы не вышло по поговорке: два коня дерутся, а между ними гибнет ишак. Как бы нам, туркменам, не знающим, куда податься, не было бы худо».

Уйдя с головой в тревожные разговоры о положении в стране, Джунаид хан, перед тем, как покинуть гостеприимный дом на рассвете, вдруг вспомнил, что при встрече собирался выяснить, что происходило после того, как он вместе с афганским эмиром Недир ханом разрешил конфликт между туркменами и афганским Беркутом. Он пока ещё не знал, что его переговоры с таким уважаемым главой Афганского государства не дали результатов. Подумав немного и словно о чём-то вспомнив, Джунаид хан поднял голову, легонько погладил бороду, посмотрел в лицо своего собеседника.

– Кстати, Гуллы эмин, а как разрешился ваш тот спор с афганским Беркутом?

Гуллы эмин не сразу нашёлся, что ответить хану. Сглотнул образовавшийся во рту комок, заискивающе улыбнулся. Протянув руку, придвинул к себе одну из двух лежавших сбоку от него подушек. Гуллы эмин предполагал, что такой вопрос ему будет задан, однако так и не придумал, что он ответит. Потому что после проведённых ханом переговоров Беркут стал злобствовать ещё больше. Беркут ничуть не успокоился, напротив, стал вести себя ещё непримиримее. А ведь Джунаид хан ждал, что Гуллы эмин скажет: «Хан ага, спасибо вам, что вы помогли нам наладить отношения с Беркутом!» Но Гуллы эмин, словно забыв о благом поступке хана, не спешил его благодарить.

Наоборот, Гуллы эмин переживал, что нагрузил хана своими проблемами, хотя у того и так хватает забот, чувствовал себя виноватым из-за того, что поставил хана в трудное положение. Про себя он думал: «Не буду больше беспокоить хана, сами как-нибудь справимся с этими трудностями». Но, поскольку хан лично завёл об этом речь, надо было рассказать ему всё как есть, без утайки. На свой прямой вопрос он должен был получить конкретный ответ. И он ответил стараясь сгладить острые углы:

– Хан ага, кажется, Его Превосходительство ещё наверное не успел переговорить с Беркутом.

Ответ Гуллы эмина заставил хана задуматься. Сощурив глаза и поглаживая бороду, загадочно произнёс: «Когда нет сплочённости, согласия добиться трудно». И было непонятно, о чём он в это время думал.

Седлая коня на рассвете, он обратился к провожавшему его Гуллы эмину: