БРОМИЙИгривый, сладострастный? ФОТИДА Безобразный!Вакханке молодой игра пристала -С сатирами без удержу шалить.А мне, старухе, что же было делатьВ ночных неистовствах гетер и знатиПод видом вакханалий, игр священных?То профанация была. БРОМИЙ О, нет!Я, Бромий, хоровод водил священный,Веселый и безумный; вы ж плясалиПри свете факелов и звуках флейты,Пьянея от свободы и желанийОргийного неистовства соитий. ФОТИДАНу, да! В мистерии посвящена яИ знаю оргий высший смысл и тайну,А тут гетеры, разыграв богиньПрекраснейших, развеселились сдуруС поклонниками, впавшими в безумье.А ты им, шут, удачно подыграл. БРОМИЙК трагедии присовокупив драмуСатировскую, как велит обычай,Ужасное прикрыть веселой сказкой. (
Укладывается вздремнуть в сторонке.) ФОТИДАНет, все твердит, что он не шут, а БромийИ настоящий, то есть сам Дионис, -И бог вина, и бог театра он?А, может быть, и в самом деле правда?Уж больно хорошо все разыграли -Богинь блистательных, как свет, - гетеры,Париса и Елену, - словно в явиПредстали те из древних песнопений, -А после - вакханалья, как весельеБезумное из утра дней и снов.И мне легко, легко, лишь тянет спатьТак сладко, как бывало только в детстве. (
Потягиваясь, уходит.)
Парис и Елена выходят из сада.
ЕЛЕНАЗдесь никого? ПАРИС Да разошлись все, видно. ЕЛЕНАА было представленье? Или сонПриснился: я - Елена, ты - Парис,Могучего сложения красавец, -То был не ты, а варвар, чуждый мне,Изнеженный, в восточном одеяньи,Весь в кольцах и браслетах золотых,А я была спартанскою царицей,Что мне не нравилось немножко тоже,Не знаю почему. ПАРИС Играла ты,Однако, превосходно. ЕЛЕНА Я играла? ПАРИСМы все играли с увлеченьем. Жалко,Что все закончилось. Не будет лучшеУж никогда. ЕЛЕНА (
потянувшись к Парису) Игра игрой, пускай,Но наши чувства лишь определились,Парис, во пламени игры и мифа. ПАРИС (
припоминая, с возбуждением)О, да! Ведь там еще случилось нечто.Я видел взор, смеющийся, прелестный... ЕЛЕНАЕлены? Иль богини Афродиты? ПАРИСНет, Фрины, пусть под видом Афродиты,И сердце вдруг подстрелянною птицейСорвалось вниз, затрепетав крылами, -И я подумал: "То стрела ЭротаМеня сразила!" Обезумел яОт страха, будто при смерти, и счастья,И роль свою играл уж машинально. ЕЛЕНАО чем ты говоришь, Парис? Ты бредишь. ПАРИСПрекрасней взора и прелестней богиНе видели, а смертные счастливей:Она средь нас, захочет, вот так взглянет,Вся человечность неги и любви! ЕЛЕНАУвы! Увы! О, горе мне! Воровка!Ей мало именитых и богатых,Зачем же ей птенец бездомный мой?