Очаги ярости (СИ)

Н-да, раз уж дело такое, то Трентону лучше поверить. И Бенито, и доктор Гонсалес сами склонились к тому, а водителя Брандта пришлось убеждать, но недолго.

— Ты-то можешь взглянуть на погромы своими глазами, — сказал ему Трентон. — И не вопрос, даже жив, быть может, останешься: персонально ты им не нужен. А вот выйти назад — не сможешь. И вездеход отберут.

— Почему отберут?

— Все вездеходы реквизированы для войны.

— Для какой ещё?..

— Ну, с Джерихоном. За эту… Лесную шахту.

— А чего вдруг приспело? — спросил удивлённо Бенито.

— Ну так Ближней же шахты теперь у Флореса нет! А для торговли с Альянсом нужны артефакты…

— Ближней нет? А куда она делась?

— Обрушена. Там случилась особенно сильная зомби-волна…

— Том, послушай, — пришлось попросить. — Полезай в вездеход, расскажи-ка нам всё по порядку.

— Ну а мне, — буркнул Брандт, — что прикажете, так и стоять?

— Нет, стоять здесь опасно… — Трентон вздохнул озабоченно. — Лучше всего двигаться к Ближней шахте — там и Сантьяго, и состальные наши — но неспеша, чтобы к врагу не попасть!

3

По пути к Ближней шахте Трентон, как мог, набросал картину происходящего. Начал с того, что Прист и Ортега предатели. Стало быть, и тайничок подломили они. Призма Правдивости, что была в тайнике, их усилиями оказалась у Рабена, ну, а Рабен, заполучив эту штуку, тут же задумался, как бы её применить — и надумал устроить на выезде, в Ближней шахте то ли судилище, то ли дознание — что-то, короче, такое. Одним словом, опять развлечение, совмещённое с поиском виноватого во всех бедах на Эр-Мангали, среди коих старательно выпятили зомбоволны. Виноватым же делали на сей раз Эссенхельда, чтоб насолить Бенито.

Вот туда-то, на Ближнюю шахту доставили Олафа и Перейру, а ещё Барри Смита и многих-многих других, чтобы все, кто захочет, Эссенхельда топили на совесть, ну а кто не захочет — того не зазорно принудить Призмой. И самого Эссенхельда потом привели туда же, всё потому что с Бенито в Содом не поехал, а тупо сидел в библиотеке Башни Учёных, где и был захвачен. В общем, его в тот счастливый момент для следствия можно было использовать всяко-разно: хоть подозревай, хоть обвиняй, хоть суди — все удовольствия.

Но, как водится, что-то пошло не так, техникой безопасности в отношении Призмы Правдивости пренебрегли, все, кто следствие вёл, между собою поцапались, кто-то кого-то за что-то накрыл и зомбоволной. Ну а зомбоволна в исполнении артефактов из ксенокультуры Сида — штука заразная, опасная именно для живых. Флорес очнулся — а шахты его любимой больше и нет. Иль, верней, она есть, но так и кишит зомбаками. А к тому же, того и гляди, зомби выплеснутся, да повалят в его любимый Новый Бабилон всею толпой многотысячной. Вряд ли сможет их остановить пятёрка огнеемётчиков на входе. Тут-то он и командует: подрываем, короче, шахту. Даже ждать ему невмочь, чтобы живые выбрались.

Подорвали. Тут Флорес и думает: а на что будем дальше жить? И решает: скорей отжимаем Лесную шахту. Прямо там и решает, уже на ходу. Как заходит к себе в Бабилон — собирает весь излишек охраны, грузит по вездеходам — и привет, Эрнандес, привет, Джернихон!

Между тем в Бабилоне кто-то выразил недовольство — ну так Флорес того не стерпел. Так и сказал: «Приступаем к массовым казням!». И с каким энтузиазмом исполнили! Ведь не каждому головорезу в вездеходе места хватило, часть погромоспособной охраны осталась в посёлке, уже думали: жизнь у них остановилась, а оказалось, нет! При сугубом желании — где угодно повеселишься.

Кстати, первый погром был ещё в элитном квартале. Для начала сожгли Башню Учёных. Флорес лично смотрел, чтоб хорошо прогорела. И запретил (под угрозой повесить) копаться на пепелище. Дескать, инфекция пряталась в библиотеке. Ну а с инфекцией — т разговор самый короткий.

Ну а Башня Учёных — ориентир в Бабилоне. Как загорелась, так и видать отовсюду. Тут-то Сантьяго и говорит: «Дальше на очереди наша Служба. Потому собираем-ка в штабе всё ценное — и скорее на выход!». Только лишь вышли за угол, а погромщики тут как тут. Маршируют, свистят, кричалки поют похабные.

Тут уж ясно: накрылось и здание службы, и сам Бабилон.

4

— Ну а наши, — Бенито спросил, — которые были на Ближней шахте? Майк Эссенхельд, Олаф, кто-то ещё?

— С ними всё хорошо, — сказал Трентон. — Мы к ним и едем.

На сей раз на дороге «случайно попался» Сантьяго.

Он подсел в вездеход и руководил действиями Брандта до тех пор, пока тот не отъехал на нужный из лесных запасных путей. По дороге попался один нераздавленный плоскопуз, ну так вот, бедный Брандт под внимательным взглядом Сантьяго не решиллся взяться за старое! Это братцы, крупный прогресс. Человек победил в себе зверя, и всё такое.

Ну а далее меж ветвями уже замаячил борт вездехода Олафа. Не прошло и минуты, как Служба воссоединилась. Будто феникс из пепла.

И — ну надо же, даже людей прибавилось!

Впрочем, как не прибавиться, когда людям случилось совместно прожить непростое событие, да к тому же им некуда дальше идти, практически некуда?