Очаги ярости (СИ)

— Что случилось с твоими записками дальше?

— Их прочитал Ризенмахер.

— Ты нарочно ему их подсунул?

— Нет. Я писал их на редком языке Сида. Я не думал, что он их прочтёт.

— Вот. Не думал. А надо бы было подумать. Дрейк, у нас есть к негодяю вопросы?

— Думаю, нет. Можно его кончать.

Дрейк молодец. Понимает с лёту.

— Погодите! — взмолился Шлик. — Я хочу, чтоб вы знади. В день, когда в Ближней шахте наполовину погибла следственная экспедиция, это я зомбифицировал крыс в вентиляционной шахте.

И зачем он это сказал? Чтобы разжалобить?

Тот же почерк. Прячет секретную информацию и надеется переиграть.

Нет. Он всё же не такакан. Всё же крыса. Но опасная крыса. Попробует укусить.

— Что ты хочешь этим сказать? — молвил Херес-де-Мендоса-и-Вега-де-Коммодоро.

— Я был полезен. Вам лично!

— Тот постыдный провал зовётся теперь «полезен»?

— Барри Смит по итогам освободил для вас место!

— Барри Смит в той зарубе очень некстати выжил.

— Но невозможно же было всё предусмотреть…

— Невозможно. Но надо… Что-то беседа меня утомила. Мне одному показалось, что в ней уже долгое время не возникает совсем ничего нового?

— Не одному, — сказал Дрейк. — Мне тоже так показалось.

— Ну так чего ты ждёшь?

9

Затянули беседу всё-таки зря. Крыса готовилась к худшему — и подготовилась. В миг, когда Дрейк применил свой нож, Каспар Шлик откуда-то вынул какую-то штучку. Он направил её на Хереса-де-Мендосу-и-Вегу-де-Коммодоро. Это был для него опыт сильной досады.

Кровь из раны, нанесенной Дрейком, заструилась по артефакту.

Дрейк воскликнул:

— Хайдер, закрой!

Хайдеру долго осмысливать дела не надо. Знает, что значит «зкрой», когда жизнь его шефа в опасности. В нужный момент он буквально упал на Хереса-де-Мендосу-и-Вегу-де-Коммодоро, всем своим телом закрывая его от неясной штуковины Шлика. Вот и принял в себя предназначенный шефу удар. А вот то, что случилось дальше…

Херес-де-Мендоса-и-Вега-де-Коммодоро внезапно почувствовал резкий холод. Этот холод, ну да, разливался от тела Хайдера.

— Дрейк, подойди… — И Дрейк не ослушался.

В общем, пришлось передать и ему порцию холода.

Там был и третий свой человек. Как его звали? В общем, неважно: он начал палить из бластера. Дрейк его приголубил голой рукой.

Тут же вокруг очень сильно похолодало.

После шли. Все вчетвером, только Шлика не прихватили. Ну его мёртвую тушку: в ней холода нет.

Шли куда? Вроде, вниз. Что такое вниз? Это значит, по лестнице. Лестница — это много разных ступеней. Ну, короче, там надо ноги в коленях сгибать.

Дрейк шёл первым, а Хайдер вторым, третьим парень с забытым именем, а четвёртым не то Мендоса, не то Коммодоро — кто теперь разберёт?

А ещё по пути им встречалось очень много охранников и рудокопов. Рудокопы — те вон, врассыпную, а охранники подходили.

Школа Мендосы.

Что такое школа Мендосы?

Глава 23. Зомби к нам приходят!

(прямо сейчас про сейчас;

наблюдает, рассуждает и действует Барри Смит, охранник, Ближняя шахта)

1

Барри Смит находился не в самом удобном месте. Здесь, внизу, за решёткой подсобного помещения, выходящей к площадке на дне Северо-западного ствола. Но, однако, старался быть в курсе главных событий. Если в курсе не будешь, то вряд ли поможешь Стэнтону. Подлый Мендоса взял его в оборот…

Вызов к допросу Барри использовал, чтоб осмотреться. Из-под Призмы, где полный обзор, Барри видел, где именно там, в галерее, находится Стэнтон — в дальнем углу, куда запросто не попадёшь. Видел, кто его окружает: верные прихвостни мерзавца Мендосы. Видел, как он при этом выглядит — очень, очень нехорошо. Раз человека уровня Стэнтона здесь усадили с подобной мерой недобровольности, значит, те, кто усаживали, были уверены, что живым ему отсюда не выбраться.

Это странно. Тем более, что основной удар в дознании предназначен был Эссенхельду. А Эссенхельд — человек не Стэнтона. Он от проблем и интриг Ближней шахты, мягко сказать, далёк.

Эссенхельда, конечно, жаль; парень он правильный, а дознание неумолимо. То, как на нём было всё сфокусировано, не оставляло сомнений: сотрут в порошок. Парня бы выгородить, но чем ему можно помочь, если следствие применило Призму Правдивости? Барри сам испытал на себе её действие. То, как развязывает язык, вызывает оторопь.