Очаги ярости (СИ)

— Там, — сказал Торрес, — у рудокопов паника. Ломятся к выходу, осаждают шахтёрские клети, требуют, чтоб поднимали…

— Из-за чего? — спросил безмятежно Флорес.

— Говорят, что видели зомби.

— Все они видели?

— Нет. Большинство просто верит. Видел кто-то из них. Но уж тот, кто видел тех зомби, говорил, что зомби ужасно много, и они почти все в форме охранников шахты.

— В форме охранников? — а не кажется ли тебе, что ты видел не панику, а настоящий бунт?

— Нет, не бунт! — Торрес не дал себя сбить. — Но настроение там такое, что от страха и взбунтоваться — один момент. Если их не поднимут.

— Ладно. Что же, пускай поднимают, — рассудил тогда Флорес. — Но тогда уж с концами! А обратно потом принимать через такие штрафы, чтобы навек разучились, мерзавцы… паниковать.

Из-за колонны зааплодировал Рабен. Он-то такие методы обожает. Штрафы и санкции, всё в пользу своей утробы.

— Ну а я, — с весёлой улыбкой молвил эксперт Бек, — не удержусь от гипотезы. Кажется мне, что сейчас на всю Ближнюю шахту есть одни только зомби-волны: те, которые здесь, в оцеплённом стволе, обсуждаются нами. То есть, по-видимому, панику вызвал эффект «испорченного голофона». Кто-то из малых сих что-то услышал про зомби — и понеслась!

— Да, — молвил Рабен, — и мне показалось, что зомби нет.

И аккурат после этих слов дознаватели все, как один погрузились в молчание. Словно надеялись что-нибудь всё же услышать…

Барри Смит даже что-то услышал, но явно не то. Кто-то тихонько, но с сильным надрывом бубнил:

— О Маммона-Маммона…

6

Исполнительный Торрес только недавно ушёл передать Флоресовы веления, как внезапно с другого прохода на галерею ввалились Маданес и Диас. И закричали дуэтом:

— Идут зомбяки!

Ну а Рабен:

— Да ну, успокойтесь, ну как не стыдно верить шахтёрским россказням!..

— Да какие там россказни? — оборвал его Диас. — Мы с Маданесом видели сами.

— Видели что?

— Толпу зомбяков. А впереди у них — изменённый Мендоса!

Тут же вспыхнул один из мендосовцев:

— Эй, ты ври, да не завирайся. Херес-де-Мендоса-и-Вега-де-Коммодоро не может быть зомби!

А начальник Башни Учёных:

— Заблуждение. Это со всяким может случиться.

Спорщик вновь взъерепенился на тот счёт, что Мендоса — не всякий, но на сей раз его с недвусмысленным раздражением оборвал Флорес. Он запросил от Диаса и Маданеса более точных сведений. А меж тем, как они сей запрос удовлетворяли, Барри Смиту пришлось отвлечься. Потому что…

Майк Эссенхельд высоко подпрыгнул, попытавшись тем самым дотянуться до Призмы — и, должно быть, повиснув всем весом, снять эту штуку с крюка. Дело ясное, раз ты герой с бесконечным числом имён, то известие о подходе зомби для тебя подходящий повод позаботиться о справедливости. Призма крадена — Призму надо вернуть.

Но, к сожалению, прыгнул-то Майк не героически. Основательно так не допрыгнул, ничего не достал.

— Дай подсажу! — предложил ему Барри. С этого стоило начинать. Потому что хитрец Ортега тоже всё видел и слышал, он немедленно начал крутить ворот лебёдки; цепь с крюком на конце, где болталась Призма в мешке, тут же резко поехала вверх. Эссенхельд на последних мгновениях даже вскочил на манер акробата Смиту на плечи, но всё тщетно: когда разогнулся, Призмы было опять не достать.

Ладно, хоть попытались.

А Ортега, не предполагая плохого, поднял Призму на уровень галереи. Что в тот момент началось!

— Тот, кто гонит на нашего шефа, не вернётся отсюда живым! — объявил подмендосовец Слейтер.

— А вот этот учёнишка жалкий — он именно гонит! — уточнил другой.

— А в особенности, — Слейтер скрипнул зубами, — эта мерзкая парочка подлых утырков Рабена.

За «утырков» ему тут же крепко попало от Диаса. В челюсть попало. И, как результат, скрип зубов перешёл в одноразовый резкий скрежет. Дальше там, видимо, нечему было скрипеть.

— Очень славный удар, — похвалил эти действия Рабен.

— Ой, заткнись! — отозвался Диас. — Кто ты такой, чтобы судить наши удары? Ты когда-нибудь сам-то умел их наносить?

— Как ты посмел!!! — Рабен дал петуха, перешёл на визг.

— Очень красивый голос! — рассмеялся вдруг Флетчер.

— Вфех, кто будет противоречить приказу Херефа-де-Мендофы-и-Веги-де-Коммодоро, мы положим рядком из блафтеров! — шамкал Слейтер, попутно выплёвывая зубы.

— А о чём, интересно, приказ? — насторожился Флорес.

— А о том, чтобы, фффука, все ждали его и оставалифь на мефте!

— Пока дохлая сволочь не явится нас заражать? — возмутился Рабен. — Вот уж дудки!

— Что этот глупый свин говорит про дудки? — брякнул кто-то невидимый из-под какой-то стены.

— Прист, ты заткнулся бы! — выдал совет Маданес.

— А не то, — поддержал Ортега, — тебе вмиг отобьют и то, куда ешь, и то, куда тебя любят. А всё то, чему молишься, у тебя заберут, никакая Маммона не выручит!..

— Сволочь, Ортега! — заорал и Годвин.

— Сам ты сволочь. Что-то хотел спросить?

— Ты куда поднял Призму, а? Ты не видишь, что начинается?!

— И не такое начнётся, — похвастался эксперт Бек, — когда я всех начну напропалую зомбифицировать.

— Ты не умеешь! — заверил его Флорес.

— Спорим, умею? Я на спор, что хошь, сотворю.