Очарование тайны. Эзотеризм и массовая культура

С точностью установить, разделяла ли она все идеи Кэмпбелла или Эранос, невозможно, но определенные сходства очевидны. Так, в предисловии к книге Дерен Кэмпбелл замечает, что в гаитянском вуду можно увидеть «линии эзотерической философии гностико-герметического кабалистического порядка»357. Действительно, встраивание вуду в общую картину мифологической, религиозной и эзотерической жизни – один из основополагающих методов Дерен. Например, она выявляет в вуду общие для всех религий образы: андрогин358; жизнь и смерть, фиксируемые в стереотипных фигурах богов и героев359; становление культа предков через усвоение им архетипической функции360; классическая для Эранос и излюбленная Дерен аналогия единства принципов порождения и поглощения жизни («космическая бездна – это одновременно и могила, и утроба»361); боги пантеона вуду анализируются по аналогии с богами иных религиозных традиций, по тем функциям, которые они выполняют в общей мифологической системе; священность объекта напрямую связывается с пребывающей в нем силой бога (отсюда неприятие распространенной среди антропологов анимистической гипотезы)362 и т. п. Дерен не раз проводит кросскультурные сравнения, используя логику архетипов. Так, действия одержимого духом бога войны в какой-то момент воспроизводят процесс снятия Христа с креста, а одержимая духом богини любви Эрзули в момент плача воспроизводит действия Девы Марии. Причем для Дерен идея адаптации христианских образов и практик к гаитянской религии в данном случае не играет никакой роли, одержимые действуют под влиянием архетипа. Выше мы показали, что и Лилит она воспринимала как архетип ведьмы.

Таким образом, в значительной степени представления Дерен о религии и эзотеризме вдохновлены традицией Эранос, но этим их источники не исчерпываются.

Магия

Для Дерен с ранних лет одним из центральных был вопрос, какие силы управляют Вселенной363. Ответ на него непосредственно связывался с выяснением природы магии. Последняя занимала Дерен еще со времени, когда первым импульсом реализации ее творческого потенциала была поэзия. В ранних стихах она не единожды обращалась к этой теме – например, так: «Послушай, магический знак и священное слово в песне ребенка и птичьем крике…», или: «Давайте оставим этот час для волшебства. Начав с пустоты, пусть нечто станет совершенным, хоть это и невозможно. Пусть невозможное станет реальным. Пусть невероятное станет правдой»364. Именно стремление к познанию сути магии во многом и снискало Дерен славу колдуньи у тех, кто не понимал причин этого поиска. В поздней работе о вуду она много внимания уделяет проведению демаркации между религией и магией. Отдельные ее рассуждения вполне укладываются в классические представления в религиоведении и антропологии тех лет. Если религия связана с коллективным ритуалом, то магия – действие индивидуальное. Коллективность религии напрямую вытекает из доверия человека божественным существам, проявляющим себя в ритуале и управляющим этим миром. Маг, напротив, считает, что мир к нему неблагосклонен, и богам доверять не собирается, именно поэтому он рассчитывает на совершение магических действий. Сами эти действия окружены тайной, поскольку завязаны на конкретной последовательности слов и жестов, которые можно скопировать. В религии последовательность ритуала не играет такой роли, ибо все зависит от воли божеств. По замечанию Дерен,

…там, где религиозный человек молился бы о дожде, зная, что он прольется как на поле его соседа, так и на его собственное, маг ликует и торжествует, если ему удастся ограничить ливень пределами своего огорода…365

Дерен удручал стойко закрепившийся за вуду образ магической практики, она всячески подчеркивала, что вуду – религия, и если ее жрецы делают амулеты-обереги, то направлены они лишь на противостояние магии колдунов, которые действуют в той же мифологической системе богов вуду, но не являются частью религии. Магия опирается на убеждение в существовании объективных принципов, не имеющих отношения к морали и внутреннему переустройству человека, религия, напротив, сосредоточена вокруг этого переустройства. Она выразила эту мысль афористично: «…в религии меняется верующий; в магии меняется мир»366. Эти рассуждения приводят Дерен к напрашивающейся оппозиции. Если религиозное мировоззрение коллективно, лишено техничности и направлено на преображение, то магическое мировоззрение будет значительно ближе к современной цивилизации. И здесь она проводит интересную аналогию, которую стоит воспроизвести полностью, поскольку для нас важно показать, что в своей логике она не одинока. Дерен пишет: