Очарование тайны. Эзотеризм и массовая культура

Очевидных отсылок к кроулианскому эзотеризму в фильмах Энгера достаточно много. Наиболее известны в этом плане и постоянно обсуждаемы критиками и исследователями три его работы: «Inauguration of the Pleasure Dome», «Invocation of My Demon Brother» и «Lucifer Rising». В «Inauguration of the Pleasure Dome» образ самого Кроули периодически возникает на фоне отдельных сцен фильма, роли Исиды, Осириса, Пана и других богов следуют не общим мифологическим паттернам, а функциям, определяемым для них Кроули в его новой религиозной системе. Особую кроулианскую окраску фильму придает персонаж Багряной жены – ключевого лица новой магической мифологии397. На ее роль Энгер пригласил Марджери Кэмерон, вдову Джека Парсонса, руководителя голливудской ложи «Агапэ», в которой состоял и сам398. Употребление богами наркотических веществ также отсылает к роли психоактивных субстанций в магических операциях Кроули399. Идея, что маг должен быть наполнен богом, лежит в основе всего фильма, где костюмированная вечеринка после принятия гостями особого напитка (нектара-амриты-сомы) превращается в вакхическое действо, участники которого как бы становятся богами, играя их роли. Энгер сам признавался, что в этом фильме он сочетал цвета, руководствуясь представлениями Кроули о духовном их значении. По мнению некоторых исследователей400, такую же роль в фильме играет и обильное использование драгоценных камней, не только в виде украшений, но и в форме пищи для персонажей. В книге «Liber 777» Кроули приводит свою систему соответствий различных форм бытия друг другу, именно идеи из этой книги и использует Энгер в фильме.

«Invocation of My Demon Brother» по самому названию предполагает некий ритуал. Согласно идее Энгера, легко угадываемой в фильме, он строится вокруг кроулианского сюжета зачатия лунного ребенка, который должен знаменовать собой наступление новой эпохи в истории человечества. По учению Кроули, эта эпоха может наступить лишь после бури равноденствий, времени, когда один эон умирает, но еще не умер, а другой лишь рождается, но еще не родился. Кроули считал, что эта эпоха как раз и описывается в Апокалипсисе Иоанна Богослова и должна сопровождаться разрушениями, войнами и иными бедствиями. Именно это и выражает строй фильма, когда показываются кадры вьетнамской войны под постоянно воспроизводимые, как бы вбиваемые в зрителя музыкальные ритмы. Образы войны перемежаются кадрами магического ритуала с символикой О. Т. О. и «Argentum Astrum» (A.’.A.’.) – главных орденов, связанных с Кроули.

Завершающий главный период творчества Энгера фильм «Lucifer Rising» недвусмысленно раскрывает идею Нового Эона. Весь фильм иллюстрирует момент его наступления. Тому способствуют и насыщенный видеоряд, одновременно отсылающий к солярным культам Британии, Германии и Египта, и активная эксплуатация египетского символизма, прочитанного в духе Кроули, и прямые отсылки к контркультурным реалиям времени, в частности появление в конце фильма НЛО над египетскими статуями401. Сам Энгер, объясняя этот кадр, использовал мифологические построения, почерпнутые из книг популярного в те годы Эрика фон Дэникена, усовершенствовавшего теорию палеоконтакта и закрепившего ее в современном массовом сознании.

Кроме названных выше отсылок, очевидными указаниями на инспирацию Кроули являются фаллический и солярный символизм, присутствующие в большинстве работ режиссера. По Кроули, фаллический культ есть форма культа солярного, поэтому один символ заменяет другой, а вместе они указывают все на ту же новую эпоху солярного бога Гора.

Этот краткий обзор подытожим высказыванием, емко характеризующим Энгера-мага. Высоко ценящий творчество Энгера и вдохновляющийся его фильмами Мартин Скорсезе как-то заметил, что в его картинах «есть язык мифа, вводящий в транс». Эта мысль согласуется с высказываниями самого Энгера, утверждающего, что его фильмы есть «заклинания аудитории, видéния, которые гадатель прозревает в стеклянном шаре»402.

Но верно ли следовать логике мифа, выстроенной тем, кого мы изучаем? Проблема в том, что приведенные выше высказывания вполне согласуются с трактовкой творчества Энгера как мага-оккультиста из цитировавшегося в начале раздела отрывка Роберта Ирвина. Таким образом, перед нами портрет адепта какой-то странной (возможно, сатанинской)403 религии, магически пленяющей аудиторию. Все это не очень хорошо вяжется с предыдущим образом Энгера-режиссера, вдохновленного Кокто, Эйзенштейном, Мельесом, да и Дерен, использующего вполне понятные приемы кинематографического искусства, участника движения киноавангарда. Более того, принимая образ Энгера-мага, мы тем самым принимаем и существование некоей оккультной религии, независимой от других религиозных традиций и, возможно, даже магически и ритуально этим традициям, а значит и породившей их иудео-христианской культуре, противостоящей. Принятие таких положений должно нести определенные мировоззренческие последствия и в радикальных формах влечет к теории заговора злых сил и тайных обществ сатанистов.