Очарование темноты

Нет. Где-то закончилась англо-бурская война и туманно замышлялась другая — русско-японская, где-то шли переселения малоземельных крестьян в многоземельные губернии Сибири, проповедовалось рациональное ведение хозяйства, рассказывалось о короновании каких-то незнаемых их величеств. Еженедельная «Нива» показывала на своих страницах, что и где происходит. «Биржевые ведомости» каждодневно извещали о больших и малых событиях, о превратностях колебания репутации фунта стерлингов, о прибыли в августейшем семействе еще одной дочери и об интересном кооперативно-промышленном начинании инженера Колесова в заштатном городке с ласкающим великоросское ухо названием Тихая Лутоня.

Нет, нет… То, что Лутоня живет сама по себе, казалось только тем, кто, пренебрегая увещеваниями Алексея Алексеевича Красавина, не подписывался, — на газеты и журналы. Колесов их выписывал достаточно, а Катя — бездну. Выписывал Петя и книги. Сегодня он получил 72-й том энциклопедического словаря «Брокгауз и Ефрон», от «Франконской династии» до слова «Хаки». Почти три четверти тома были отданы словам, начинающимся с «фран», и том вполне можно назвать французским. Значительную часть в нем занимали «Фридрихи». Фридрихи самые разные — I, II, III, IV, V, VI… Фридрихи «великие», «малые», «прекрасные», «укушенные», «благочестивые» «строгие», «воинственные», «победоносные», «кроткие», «мудрые»… Фридрих «одноглазый», Фридрих «сереброногий», Фридрих — «железный зуб». Фридрих — «пустой карман» и даже Фридрих — женщина, императрица, принявшая во вдовстве имя своего покойного мужа — императора германского Фридриха III.

Шестьдесят шесть Фридрихов, занимающих сорок страниц словаря, насчитал Колесов.

Боже мой! Шестьдесят шесть тезоименитых Фридрихов! Как перенаселен ими том словаря, и в нем одно лишь нужное для Колесова слово — «Фреза», полезное для тележного завода, как и рисунки фрез и фрезерных станков… Значит, не зря плачены деньги за том… А Эльза, между прочим, тоже на «Фэ». Фальшивка… Фикция… Флюгарка… Фурия… Фуфырка… Фитюлька… Фи!

Больше у Пети не нашлось оскорбительных слов для нее и для Шутемова. Шутемов вместе с Жуланкиным шел на все подлости, подвохи, клевету, глумление, провокации, подметные письма против товарищества. И в отместку было справедливо и нравственно оправдано любое наказание. И оно родилось в Пете, родилось как самооборона, как противоядие.

В начале зимы началась выдача телег из заказной тысячи. Выкупившие их очень хвалили обновки, но жаловались на цену. Жаловались, но внесенных трех рублей не требовали. Из этого можно было заключить, что телеги стоят назначенной цены.

Доподлинную цену телеге знал только сам Петр Колесов. И однажды он «под хмельком» поделился с Алексеем Алексеевичем Красавиным:

— Кажется, мы зря продали нашу «почту».

Любопытный и пронырливый Красавин поинтересовался:

— У вас так пошло дело, Петр Демидович. Из рук рвут ваши телеги.

— Но если б вы знали, дорогой Алексей Алексеевич, сколько докладывает наше товарищество к каждой телеге. И чем больше мы делаем их, тем больше растет убыток. Это я вам доверительно, — предупредил Колесов, — не дай бог узнать эту тайну нашим озлобленным конкурентам.

Вечером Алексей Алексеевич продал «тайну» Шутемову за бутылку романеи и ужин. Он попросил Шутемова поклясться не выдавать приятного для него известия.

Шутемов плакал от радости, молился на образ Николая-чудотворца и подарил начальнику почты бобровую шапку.

Нужно было не зевать, лазутчики донесли, что товарищество думает приостановить выработку телег и уже уменьшило дневной выпуск. Через два дня Алексей Алексеевич принес новые сведения, и лазутчики подтвердили их.

— Склады товарищества забиты телегами. Ждать весны, ждать цены у товарищества нет возможностей, — тут же осторожненько подсказал он. — Колесов готов их сбыть с убытком, лишь бы выпутаться из долгов.

Шутемов пообещал Красавину к шапке шубу с бобровым воротником, если он выведает крайнюю цену при закупке всех телег, что имеются на складах.

Красавин это сделал легко. Шутемов, прикинув, подсчитал, что хорошая телега товарищества обойдется не дороже его телеги. И если им будет скуплено все, он хозяин рынка. Товарищество не будет лезть в новый убыток и производить дорогие телеги. Но едва ли Колесов захочет продать Шутемову свои запасы. Это можно сделать только через третье лицо.

Ночной совет с Жуланкиным. Подсчитаны наличные. На векселя погрязшее в векселях товарищество не пойдет. К утру нашлось подставное лицо — купец первой гильдии Адриан Кузьмич Кокованин. И в долг даст, и в пай войдет. Утром пара, запряженная гусем, умчала Шутемова в село Бишуево — столицу саней, кошевок, сох и борон, где безраздельно княжил владетельный богатей Адриан Кокованин. Это было его село, и вся округа работала на него.

Пузатый вельможа в атласном стеганом, отороченном собольим мехом халате думал тихо, но решал твердо.

— Скупить до последней телеги!