Очарование темноты

— Все начинается со слов. Недаром наш школьный попик поучал: «в начале было слово и слово было бог…» Когда революционное искрометное слово зажигает сердца, оно становится силой противоборства. Не умаляй значение пламенных слов.

— Так что же, выходит, проектируемый мною восьмичасовой рабочий день на тележном заводе никак не скажется на забастовке?

— Я, Петя, этого не говорю. Теперь все ручьи текут в один пруд народного гнева. И мутные и чистые ручьи полнят его. Одни сознательно, другие преднамеренно, третьи вынужденно текут и сливаются, не желая того, с революционным потоком. Недалек день, год, преграда будет прорвана, и людское терпение, обратясь в гнев, хлынет и смоет все мешающее ему, все противящееся его силе…

— Толковые, я смотрю, ссыльные поселились в Векше. Я знавал таких и едва не сгорел… Ну, да что об этом. Большим потокам — большие и русла, а малые ручьи текут и без них. Останусь верен себе. Буду течь ручьем-одиночкой, памятуя, что и малые, но настойчивые ключики иногда незримо, неслышимо подмывают и рушат капитальные, веками возводимые строения. На этом, Павлуша, и порешим. Закроемся. Уйдем в себя и останемся такими же друзьями. Этого разговора между нами не было. Ни ты, ни я не вспомним о нем, ни на следствии, ни на дыбе. Все бывает в жизни. Так, что ли?

— Да, Петя!

— Руку!

— Вот моя рука!

XXV

Забастовка на коробцовском заводе сулила Колесову то, что казалось ему возможным только через два, через три года. Он мог, оставив тележный завод, с легкостью убрать Столля, для чего было достаточно дать знать графине, что завод выгоднее продать на выкуп рабочим, как это сделала Екатерина Иртегова, нежели получать с него мизерные прибыли.

Столлю также нужна была забастовка. Он уже дважды встречался с Глебом Трифоновичем Стреховым, влиял на него через Магдалину Григорьевну Шутемову, предпринимал все, чтобы завод был воссоединен с Векшей и он стал его совладельцем. Столль помогал вспыхнуть забастовке штрафами, сокращением заработков, увольнениями.

Колесов вольно или невольно помогал вспыхнуть забастовке, преследуя иные цели.

На его недавней памяти шумные восторги мыловаров после объявления о сокращении на час рабочего дня. Этот час радостно отозвался в каждой рабочей семье. В день годовщины тележного завода и там будут введены восьмичасовой рабочий день и двухсменная работа. Спрос на телеги намного превосходит производственные возможности завода. На стоимости телеги почти не скажется сокращение рабочего времени, напротив, возрастет выпуск телег при двухсменной работе завода. Зачем же ожидать годовщины, если сегодня же, в ближайшие дни, можно сократить рабочее время и ускорить этим забастовку на заводе графини? И он сегодня же, как всегда осторожно, не раскрывая истинных замыслов, соберет мастеров.

По пути на завод Колесов встретил Симона Иоганновича. Подготовленную речь для тележников он прорепетировал на Шварце:

— Симон Иоганнович, наблюдая за работой на вашем жарком заводе, я заметил, что рабочие очень устают и во вторую половину, после обеда, делают меньше.

— О да, о да… Трудный работ, горячий огонь, большой заказ…

— Кто же мешает вам, дорогой Симон Иоганнович, увеличить работу завода до шестнадцати часов и ввести две смены по восьми часов?

Шварц на крыльях примчался на свой завод, чтобы подсчитать, «что есть минус и что есть плюс».

На совете мастеров тележного завода Петр Демидович изложил положение дел:

— Мы даем чуть ли не вполовину меньше, чем нужно и можно дать. Удлинять время работы не к лицу нашему товариществу. Убыстрять скорость передачи — несомненно, скажется на качестве, а следовательно, и на сбыте. — И далее навел слушающих на то, чтобы ввести вторую смену, затем выразил опасения, что вторая смена, кончающаяся поздно, повлечет недовольство рабочих, лишившихся нормального сна. Незаметно сам подсказал то, что желал.

Корней Дятлов рассудил так:

— Выход один — убавить рабочее время. И если первая смена будет начинать в шесть утра и заканчиваться, с перерывом на обед, в три часа, то вторая смена с трех дня успеет отстоять у станков и до полуночи быть дома.

Петр Демидович поколебался для видимости минут пять, посоветовался при мастерах с бухгалтером и подтвердил:

— Вы правы, Корней Евстигнеевич, у нас выход один — согласиться с восьмичасовым рабочим днем и начать набор второй смены. Мы, я думаю, не Прогадаем от этого.

О переходе на восьмичасовой рабочий день двух заводов стало известно в городе на другой же день. Желающих поступить на мыловаренный и тем более на тележный заводы было более чем достаточно.