Очарованная

— Достаточно. — вмешалась Фрида, ее холодный взгляд смотрел мне в лицо. — Ренна возьмет тебя примерить несколько вещей.

Я кивнула, мое сердце сильно забилось в груди. У меня тряслись руки, когда Ренна помогала мне натянуть разные вещи: белое платье из органзы, которое струилось по моему телу, как листы светящегося тумана, и блестящий красный костюм, сделанный из кружевных вставок индивидуального покроя, вырезанных в форме буквы V до пупка. Это была возможность всей жизни, и я понятия не имела, что делать, чтобы выделиться. Я думала о красивых женщинах снаружи, столь же способных, как и я, если не больше, и о своей семье в Неаполе. Неистовая решимость наполнила мою кровь, горячую и яркую. Когда я возвращалась в комнату в каждом наряде, я чувствовала, как сила сияет на моей коже, словно золотое ламе. Когда я вошла в белом платье, даже Уилла Перси казалась впечатленной.

После трех платьев и четырех раздельных я снова предстала перед своим судейским составом, но атмосфера как-то изменилась, похолодела, и каждый из них апатично уставился на меня. Мне потребовалось всего мгновение, чтобы понять, почему.

— Чао, Козима.

Лэндон Нокс бездельничал в дверях, его седые с перцем волосы и борода сливались с тенями, создавая намек на человека без лица. Но я знала, как он выглядит на солнце, в тени, ночью и днем. Я знала, потому что агент, который стоял передо мной, был причиной того, что я стала моделью в первую очередь.

Жестокая дрожь пронзила мой позвоночник. Мистер. Нокс.

Его улыбка была тонкой на его красивом лице, когда он шагнул вперед к свету. — Я должен был догадаться, что ты будешь здесь и будешь карабкаться вверх по лестнице, как голодный кот.

Презрение в его голосе вызвало у меня тошноту, но я вздернула подбородок. — Я тяжело работаю.

— О, я знаю. — Теперь он был близко, почти прямо передо мной, и я с беспокойством посмотрела на своих судей, чтобы увидеть, не вмешаются ли они. Хотя двое мужчин и Вилла выглядели смущенными, Фрейя мило мне улыбнулась. — Но тебя здесь не будет, не ради Сент-Обина.

Он наклонился ближе и понизил голос так, что его дыхание обдало мое лицо болезненно горячей волной. — Я же говорил тебе, когда ты уходила от меня, что ты больше не будешь работать в Риме.

Я проглотила подступивший к горлу всхлип и посмотрела на Лэндона, человека, которого, как мне не так давно казалось, я отчаянно любила. — Тогда это ваша потеря, мистер Нокс. Я повернулась к своей судейской коллегии и скромно улыбнулась, хотя мои глаза горели от гнева. — Спасибо за ваше время, я больше не буду его тратить.

С высоко поднятой головой и сжатыми кулаками по бокам я вышла из комнаты. И только когда я прошла мимо десятков красивых лиц во внешней комнате, когда я благополучно оказалась на безымянных улицах Рима, я прислонила голову к кирпичному зданию и поборола желание заплакать.

У меня на лбу выступили капли пота, хотя я и стояла, спрятавшись в тени переулка рядом со зданием, но я была благодарна знакомой жаре и постоянной какофонии миланского уличного движения в полдень. Я прижалась затылком к прохладному камню здания, из которого только что так неудачно выбралась, и боролась с сокрушительным чувством неудачи, грозившим лишить меня дыхания. Нам нужны были деньги, которые эта работа могла бы принести. Я была основным кормильцем в моей семье из пяти человек, и хотя я работала моделью с четырнадцати лет, удар отвержения по-прежнему был особенно сильным.

Я стиснула зубы при мысли, что Лэндон испортит мне поездку. Он был англичанином и редактором итальянского Vogue. Его особый интерес ко мне, когда я была еще девочкой, и был той самой причиной, по которой я теперь стала моделью. Когда-то, когда я была молода и впечатлительна, он был больше отцовской фигурой, чем мой собственный биологический отец. Он был не так уж и стар, сейчас ему за сорок, но по сравнению с четырнадцатилетней мной, он казался старым и безопасным в старости. В каком-то смысле он таким и был. Он никогда не пытался сексуально манипулировать мной, но именно здесь была проведена черта на песке.

Это не мешало ему диктовать, что я ем, сколько сплю, что надеваю на прогулки, а потом даже дома с семьей и как себя веду с другими. Я всегда должна была подчиняться ему.

Эти отношения были обречены на провал с самого начала.

Видите ли, я никогда не была очень почтительна.

Наши отношения закончились семь месяцев назад, в тот же день, когда меня положили в больницу с осложнениями анорексии.