Очарованная душа

И предисловие к первому изданию «Аннеты и Сильвии» обещает «повесть о духовном мире одной женщины; о долгой жизни, прожитой в согласии с совестью, жизни, богатой радостями и печалями, не свободной от противоречий, полной заблуждений и вечно стремящейся не к Истине, ибо она недоступна, а к внутренней гармонии, которая и есть для нас высшая Истина».

Внутренняя жизнь Аннеты отличается, скажем, от жизни Жан-Кристофа не только потому, что это жизнь женщины, и к тому же ещё женщины другого поколения[6], но и потому, что Аннета, неспособная освобождаться от порывов страсти с помощью непрерывного процесса духовного творчества, который повелевает и обуздывает, куда более беспомощна перед лицом бурлящих в ней подспудных сил.

Никто из окружающих не подозревает о таящейся в недрах её души буре страсти. Сама Аннета долгое время не замечает опасности. Внешне её существование напоминает пруд, дремлющий в глуши Медонского леса[7]. Но интерес произведения и заключается в том, что в душе уравновешенной, порядочной и рассудительной женщины, неведомо для неё самой, незримо живёт любовное начало, не признающее границ Fas и Nefas[8].

Это любовное начало последовательно принимает несколько обличий. Сперва смутная любовь к отцу — чувство тревожное и значительно более сильное, чем в этом отдаёт себе отчёт сама Аннета; чувство это проявляется неожиданно после смерти отца и обнаружения его тайных связей. Затем страстная привязанность к сестре — привязанность, которая подвергается испытанию во время мимолётного появления прекрасного Париса, превратившего сестёр в соперниц (после короткой вспышки ревности сначала одна, потом другая уступает любимого человека сестре). Позднее — любовь матери к сыну, занимающая особое место среди множества других грозовых порывов страсти, которая в браке и вне брака ищет неосуществимой гармонии. Сын так и не узнает всей силы этой любви, ибо Аннета, которая в долгих одиноких битвах обрела способность владеть своими чувствами, позволяет пробиваться наружу лишь слабому отблеску горящего в её душе пламени. Теперь она — и только она — знает о том мире страстей, который пылает в её груди и до которого людям нет дела. Несколько лет спустя, в годы войны, — вспышка страстного сострадания к человечеству, оскорбляемому, ненавидимому и попираемому звериными инстинктами, рождёнными шовинизмом, и — как реакция на всё это — проявление самоотверженной любви к попавшему в плен раненому врагу, которого осыпает бранью одичавшая толпа. Наконец, когда жизнь Аннеты уже клонится к закату, душа её, стремящаяся к Бесконечному, раскрывается во всей своей бездонной глубине[9].

Я воспроизвожу здесь лишь основные линии развития образа героини, определившиеся с первого же дня работы над произведением; некоторые стороны замысла переделывались и исправлялись[10] на протяжении последовавших затем десяти лет труда, перемежавшегося с работой над другими произведениями, которые обогатили первоначальный замысел книги.

Но в главном характер героини остался неизменным: бесконечная, безбрежная Река её внутренней жизни с начала и до конца несёт свои воды невидимо для всех, даже для взгляда самых близких людей, так что и самые близкие не подозревают о быстрине её и стремнинах. Один лишь сын в какой-то мере ощутит их благодаря душевному взаимопониманию, но, несмотря на связывающее их кровное родство и, наконец, возникшую глубокую нежность, мать не открывает даже самому любимому существу тайны своей глубоко скрытой духовной жизни.

Таким образом, жизнь Аннеты развивается в двух параллельных плоскостях, и посторонним ведома лишь жизнь внешняя. Что касается жизни внутренней, то в ней Аннета всегда остаётся одна.

Одна, среди пламени, окутанная священным покрывалом. Для чего пылает этот вечный огонь, который, порою кажется, горит без цели, изменяет своё направление, но сам пребывает неизменным, поддерживает жизнь и в то же время служит источником мук? Почти на пороге смерти Аннета найдёт, наконец, ответ на этот вопрос — ответ, который заставит её понять и принять это горение.

Когда, на склоне дней, она вновь обозревает Реку своей жизни, её поражает несоответствие между силой пламени и горючим материалом, питавшим его. Каждый из тех, на кого была направлена её любовь, призрачен. Воистину ею владели чары: в этом ключ к книге и смысл её названия, которое я намеренно оставил загадочным. «Очарованная душа» на протяжении всей жизни сбрасывает призрачные покровы, которые её окутывают. Каждый раз, освобождаясь от покрова, она ощущает себя нагой. Но новый покров заменяет сброшенный. Каждый том произведения — новое воплощение великой Мечты. «Очарованная», лихорадочно вырываясь из-под власти грёз, всё время переходит от одной грёзы к другой, вплоть до последней (последней ли?), — когда агония окончательно обрывает нить, связывающую Аннету с миром живых.