Очарованная призраками

 Но я никогда не позволяла себе в этом утонуть – щипала себя за запястье каждые несколько минут, чтобы туман в рассудке рассеялся. Толпа двигалась в такт музыке, словно мы все превратились в единое сердце, единый организм. Лица смазывались: большинство из них были непривычными лицами фейри. Их взгляды скользили мимо меня, словно на самом деле меня тут и вовсе не было. Хорошо хоть, Артур держал меня за руку: пусть я не видела его, но хотя бы знала, что он здесь.

 Я то и дело выхватывала из толпы блеск фиолетовых глаз Морганы и рыжие кудри Гвен. Я пыталась тащить Артура в их сторону, но они всегда ускользали прежде, чем мы до них добирались.

 Нам пришлось разжать руки: Артура унесло толпой, и меня накрыло паникой, которая чуть притуплялась заклинанием фейри. Мне было страшно, но хотелось большего. Мне чего-то не хватало. Меня переполняло все на свете. Тело двигалось под музыку без участия головы, я существовала в моменте, и все остальное – и прошлое, и будущее – проносилось мимо. Туман в голове усилился, но я еще соображала, еще понимала: здесь слишком много народу – слишком много незнакомцев – и слишком мало места. Мне не хватало воздуха, что-то сдавливало мою грудь. Я опустила взгляд, оказалось: в пылу танца мое платье сползло ниже даже, чем носила Моргана. Я поспешила натянуть его обратно.

– Аккуратнее, Шалот. Выглядишь так, словно сейчас откатишься. – Ланселот всегда заговаривал со мной спокойным, полным холодка голосом. – Если тебя растопчет толпа, то меня сожрут.

– Я в порядке. – Я скрестила на груди руки. – Но, пожалуй, спасибо.

 Последние слова я произнесла только в своей голове. И хорошо. Сомневаюсь, что Ланселот знал бы, как на это ответить.

 Он удивил меня: взял за руку и притянул к себе, вторую положив на талию.

– Что это ты делаешь? – тревожно протянула я, хотя моя ладонь тут же легла ему на плечо. Ох уж эти долгие годы тренировок.

– Танцую с тобой. Думал, это очевидно, – сухо заявил он, а потом повел меня по кругу.

 Мы были далеко от основной толпы, и музыка действовала на меня не так сильно. Разум принадлежал сейчас только мне, и от этого вся ситуация казалась еще более абсурдной.

– Но… почему? – спросила я.

– Потому что ты очень хотела танцевать, – ответил он так, словно и это тоже было очевидно. – А здесь тебя вряд ли затопчут.

 Мы повернулись, и я заметила, как одна из девушек с краю наблюдает за нами – облачная сильфида с серебряными локонами, в белом платье, которое походило на туман. Ее звали Эйра, кажется, но я не была уверена. Ланселот так часто менял девушек, что я уже не запоминала их имена.

– Тебе не обязательно это делать, – сказала я. – К тому же тебя заждались.

 Ланселот проследил за моим взглядом и вздохнул, а потом улыбнулся, но глаза его остались безучастными.

– Что ж, в таком случае не только я оказываю тебе услугу. Давно хотелось с ней порвать.

 Я рассмеялась.

– Опять? Всего два дня назад ты клялся, что безумно в нее влюблен.

 Он пожал плечами.

– Я и был.

– Чувства твои непостоянны, как течения, Ланс. – Я в основном шутила, но Ланселот, кажется, уловил долю правды в моих словах.

– Я хотя бы от них не бегу, – ответил он.

 В его фразе не было жестокости, но я все равно почувствовала укол.

– Ты много от чего не бежишь… – сорвалась я.

 Он на мгновение замолчал.

– Знаешь, в чем самая большая разница между человеком и фейри? – наконец спросил он.

– В магии, – не колеблясь, ответила я.

 Он покачал головой.

– В сроке жизни. Люди живут так, словно каждая секунда может быть последней. У вас их так мало, что это недалеко от правды. Но фейри видят в жизни долгую шахматную партию: им важен не следующий ход, а то, что они сделают через десять, двадцать, тридцать ходов. У их жизней нет конца, и потому все их действия бессмысленны.

– И при чем тут это?

– При том, Шалот, что я стою одной ногой в царстве людей, а второй – в царстве фейри. Меня растили с учетом долгой, наполненной жизни, и я бы этого хотел… но, скорее всего, умру намного раньше. Может, лет через сто, если очень повезет. Так почему бы мне не делать то, что я хочу?

 Я не привыкла к тому, что Ланселот может быть таким искренним, и сильно удивилась.

– Но у твоих действий есть последствия, – наконец произнесла я. – Ты причиняешь боль реальным людям.

– Таким, как Эйра? – Он рассмеялся. – Она бессмертна. Для нее годы – словно вздохи. Через пару лет она и имени моего не вспомнит.

 Он пытался закрыться улыбкой, но под ней скрывалась открытая рана, о которой я и не подозревала. Я посмотрела на Ланселота и поняла, что вижу его впервые в жизни. Он обычно не показывал своих слабостей. Он не бросал на людей открытые, понимающие взгляды – по крайней мере тогда. Но в ту ночь я заметила в его глазах что-то знакомое, и это зацепило меня. Так он смотрел на меня в моих видениях: в будущем, которое неумолимо приближалось.

– Спасибо, – выдохнула я. – За то, что вывел меня из толпы. И за то, что остался.

 Вновь повисла тишина, но на этот раз она была тяжелой, и Ланселот отвел взгляд, как обычно чуть ухмыляясь. Он отступил назад, чтобы между нами появилась небольшая бездна.