Очарованная жизнь (ЛП)

Не задирай, пожалуйста, нос. Я предложил только потому, что подумал: это может помочь. Я всё еще хочу помочь всем, что в моих силах, если ты дашь мне знать, что я могу сделать. У тебя есть право требовать от меня помощи.

Всегда твой,

Крестоманси»

Второе письмо было короче:

«Дорогой Чант,

Тебе того же. Иди к черту.

Крестоманси»

Третье письмо было написано шесть лет назад и кем-то другим. Крестоманси только подписал его.

«Сэр,

Шесть лет назад вас предупреждали, что может произойти нечто вроде того, о чем вы рассказываете, и вы ясно дали понять, что не желаете помощи от этого учреждения. Нас не интересуют ваши проблемы. И мы не благотворительная организация.

Крестоманси»

– Что такого ваш папа ему сказал? – заинтересовалась миссис Шарп, охваченная благоговением и любопытством. – Ну, что думаешь, дорогуша?

Гвендолен вытянула руки над письмами, как будто грела их над огнем. Оба ее мизинца дернулись.

– Не знаю. Они чувствуются важными – особенно первое и последнее – ужасно важными.

– Кто такой Крестоманси? – спросил Кот. Это имя сложно было выговорить. Он произнес его по слогам, пытаясь вспомнить, как произносила миссис Шарп: КРЕСТ-О-МАН-СИ. – Я правильно говорю?

– Да, правильно. И не твоя забота, кто он такой, милый, – ответила миссис Шарп. – И «важные» – еще слабо сказано, дорогуша. Хотела бы я знать, что ваш папа сказал. Нечто, на что мало кто осмелился бы, судя по всему. И посмотрите, что он получил взамен! Три подлинные подписи! Мистер Нострум отдаст за них свои глаза, дорогуша. О, тебе так повезло! Он прекрасно согласится обучать тебя в обмен на них! Как и любой некромант в стране.

Миссис Шарп принялась радостно складывать вещи обратно в коробку.

– А здесь у нас что?

Из пачки деловых писем выпала маленькая красная книжечка со спичками. Миссис Шарп аккуратно взяла ее и столь же аккуратно открыла. Меньше, чем наполовину, она была заполнена тонкими картонными спичками. Но три спички сгорели – при том, что их не вынимали из книжечки. Третья сгорела так сильно, что Кот предположил, что именно от нее загорелись остальные.

– Хм, – произнесла миссис Шарп, – думаю, лучше тебе взять это, дорогуша.

Она передала маленькую красную книжечку Гвендолен, которая положила ее в карман к сережкам.

– А ты можешь взять это, милый, – сказала миссис Шарп Коту, вспомнив, что у него тоже есть право на вещи.

Она дала ему веточку белого вереска. Кот носил ее в петлице, пока она не развалилась на кусочки.

***

Живя с миссис Шарп, Гвендолен расцвела и раскрылась. Ее волосы приобрели более яркий золотой оттенок, глаза – более глубокий синий, а вся манера держаться стала довольной и уверенной. Возможно, Кот немного сжался, чтобы освободить ей пространство – он не знал. Не то чтобы он был несчастлив. Миссис Шарп была добра к нему не меньше, чем к Гвендолен. Городские советники и их жены приглашали его к себе несколько раз в неделю и гладили по голове в приемной. Они отправили его и Гвендолен в лучшую школу Уолверкота. Кот был там счастлив. Единственной отрицательной стороной являлось то, что Кот был левшой, и школьные учителя всегда наказывали его, если ловили на том, как он пишет левой рукой. Но так делали во всех школах, где учился Кот, и он привык к этому. У него появилось множество друзей. И всё же всегда и везде он чувствовал себя потерянным и одиноким. И он цеплялся за Гвендолен, потому что она была всей его семьей.

Гвендолен часто бывала с ним раздражительной, хотя обычно слишком занятой и счастливой, чтобы злиться в открытую.

– Оставь меня в покое, Кот, – говорила она. – А то хуже будет.

После чего она убирала тетради в папку для нот и спешила в соседний дом на урок с мистером Нострумом.

Мистер Нострум с восторгом взялся обучать Гвендолен в обмен на письма. Миссис Шарп на каждый учебный год давала ему по одному, начав с последнего.

– Не все сразу, чтобы он не начал жадничать, – сказала она. – А лучшее мы отдадим ему последним.