Очарованная

Марк стоял неподвижно и пристально глядел на нее. А потом сказал:

— Больше ты это делать не будешь.

— Буду! — Она яростно затрясла головой.

— Ты скоро станешь моей женой.

— Я не перестану писать.

— А я не собираюсь жениться на трупе.

Элли вдруг стало страшно. Она еще никогда не видела Марка таким безжалостно холодным и неуступчивым.

— Я не знаю тебя, — тихо сказала она. — Я совсем не знаю тебя. Но, как я уже говорила, ты не обязан жениться на мне.

Она повернулась, ушла обратно в свою спальню и захлопнула за собой дверь, а потом заперлась на замок. Но запираться было не обязательно: Марк не пытался войти.

Через несколько минут Элли услышала громкий стук входной двери и поняла, что Марк ушел.

Еще какое-то время она оставалась там, где была, а потом наконец встала. Ей больше не нужно обыскивать сеновал, вспомнила Элли. Она одна в этом роскошном доме. Библиотека в ее распоряжении. Она может читать великолепные книги. Она может писать.

Да, она может писать. Она имеет право на самовыражение. Она не перестанет это делать по приказу мужчины, даже если он — ее будущий муж.

Элли вышла из своей спальни и направилась в библиотеку. Собаки были там. Когда она села за письменный стол, Малькольм подошел к ней и заскулил, а потом пристроился у ее ног. Потом рысцой подбежала Кара и свернулась в клубок на персидском ковре в центре комнаты.

Элли вставила бумагу в машинку.

Но она не смогла облечь свои мысли в слова.

Это ее ошеломило. Она положила руки на машинку, опустила на них голову…

И заплакала.

Но плакала Элли недолго. Она выпрямилась, пригладила волосы, посмотрела на машинку и начала печатать.

«Мир меняется. Каждый день мы видим новые достижения техники. Человек всем сердцем желает остаться прежним. Но в меняющемся мире мы сами должны изменяться. Мужчины становятся солдатами и уходят на войну. Для них всегда есть новая война потому, что мы стремимся сохранить нашу империю. Но женщины, которые чувствуют, что тоже должны бороться, вынуждены бросать вызов общепринятым правилам и надевать маску, чтобы выйти на поле боя.

Где бы мы ни воевали — в Азии, Африке, Европе или на более далеких полях сражений, — с точностью можно сказать одно. Для каждого живущего сейчас человека — мужчины или женщины — однажды наступает время вести сражение внутри себя. Слишком часто мы в нашей жизни носим маски. По сути дела, мы должны их надевать потому, что именно они позволяют нам достичь того, к чему мы стремимся.

Любить — значит не изменяться в своих чувствах, если увидишь того, кого любишь, без маски».

Элли откинулась назад. Это не тот текст, который она собиралась послать в газету.

Она внимательно посмотрела на то, что напечатала, и стала вырывать лист из машинки, чтобы смять и выбросить.

Но вдруг замерла: ей внезапно пришла в голову новая мысль.

Противники монархии уверены, что в убийствах виновны монархисты.

А монархисты уверены в том, что в них виновны противники монархии. Элли сама помогла увековечить на бумаге это предположение.

Но…

Миром обычно правят чувства, а не логика. В политике царят страсти большого масштаба.

Что, если они все ошибаются?

Что, если убийства были совершены не по политическим причинам, а из-за личной страсти? Раньше она не знала, как велика может быть сила чувств или любовного вожделения. Не знала потому, что сама никогда не испытывала таких сильных чувств, пока в ее жизни не появился Марк.

Элли вдруг стала понимать, что такое ненависть и гнев, которые переплелись с любовью и тоской, и как сильна бывает боль, которую вызывают глубокие чувства.

Элли немного помедлила, а потом ее пальцы взлетели.

Может быть, она ошибается сейчас, а может быть, ошиблась в первый раз. Это не важно, она излагает свои мнения и не настаивает на том, что права. Она предлагает свои мысли на обсуждение, чтобы другие могли сами раскинуть умом.

Права она или нет, она намерена заставить людей думать.

В этот вечер лорд Ферроу вернулся домой раньше своего сына. Элли была рада этому. Она радушно поздоровалась с лордом, но сказала ему, что должна уехать домой.

— Там опасно, — запротестовал он.

Элли улыбнулась.

— Я уверена, что Марк поставил либо друга, либо полицейского сторожить наш дом по ночам, — сказала она и по выражению лица лорда поняла, что права. — И у нас есть собаки, которых вы нам дали. Они отличные защитники. Я буду в безопасности, и мои тети тоже. Я должна уехать домой.

— Но… через несколько дней ваш дом будет здесь. — Лорд нахмурился и немного помолчал. — Или вы решили не выходить замуж за моего сына?

— Я с радостью выйду за него, если он примет меня такую, какая я есть. Но сегодня мне нужно вернуться домой.

Лорд Ферроу был далеко не рад ее отъезду, и Элли было ясно, что он не понял ее.

— Мы побываем у ваших тетушек завтра.

— Я не могу оставаться здесь, — настаивала она.

— Мы поговорим об этом утром, — заявил он.

Этой ночью Элли долго ворочалась в постели. Она поняла, что лорд Ферроу твердо решил оберегать ее от опасностей и ни за что не разрешит ей жить в ее родном доме.

Утром, когда она проснулась, Марк еще не вернулся.