Очарованная

— Конечно, — подтвердила она и так изогнулась в его руках, что сумела посмотреть ему в лицо с близкого расстояния. На ее лбу появилась складка, и ее взгляд был уже не таким враждебным. — Но я не могу поверить, что в этом замешана королевская семья.

— Нет, — покачал головой Марк. — Но часто в основе вымысла лежит крупица правды.

— Какое отношение все это имеет ко мне? Я совершенно не верю ни в какие заговоры с участием правительства. И какое значение эти слухи могут иметь через столько лет?

— В слухах по поводу принца Альберта-Виктора, герцога Кларенса, известного как Эдди, есть крупица правды.

— Я не верю, что…

— Элли, он не был убийцей. Но он, очевидно, влюбился и незаконно женился на женщине по имени Энни. И они родили ребенка. Эдди был безнадежно болен, и все это вполне могло свести бедную Энни с ума. Точно известно, что она заболела и в конце концов умерла. Государство тогда было в опасности, а принца Эдди окружали далеко не самые лучшие советчики. Я думаю, что и друзья у него были далеко не лучшие.

— И что же?

Марк снова глубоко вздохнул.

— Ты этот ребенок, — спокойно пояснил он.

— Ребенок? — удивленно переспросила Элли.

— Ты дочь принца Эдди и его возлюбленной Энни.

Элли снова покачала головой. Марк знал, что она будет это отрицать.

— Это… нелепый вымысел!

Он ничего не ответил. Девушка снова попыталась вырваться из его рук.

— Это был слух… просто рассказ, и только. Если с его помощью тебя заставили жениться на сироте, то мне очень жаль.

Марк не пытался спорить с ней.

— Пожалуйста… дай мне встать, — попросила она.

Марк наконец отпустил ее, а потом помог ей встать на ноги. Вода капала с нее на пол. Нарядное шелковое белье было совершенно мокрым и нисколько не скрывало ее прелести. Марк вылез из ванны и быстро нашел полотенца. Дрожа от холода, она взяла у него одно и убежала к себе. Марк повязал свое полотенце вокруг талии и тоже вышел из ванной.

Элли ушла в ту комнату, где сейчас жила. Это было ее личное, свое пространство, свое настолько, насколько у нее могло быть что-то свое здесь, в доме его отца. Когда Марк вошел туда, она не прогнала его. Она просто стояла перед огнем и вздрагивала от холода.

Марк подошел к ней, повернул лицом к себе, сорвал с нее промокший шелк и закутал в полотенце.

— Это неправда, — продолжала настаивать она.

— Я не знаю, правда это или нет, — ответил он. — Это то, что рассказали моему отцу. А я знаю только, что мне это все равно.

Ее глаза встретились с глазами Марка, и в них была откровенная, ничем не прикрытая мольба, которая тронула его. Все его мысли были полны любовью и нежностью. Он обнял Элли, приподнял ее над полом и, держа на весу, сел вместе с ней в мягкое кресло, стоявшее перед камином. Она по-прежнему дрожала, погруженная в какие-то свои мысли, и он заговорил снова:

— Я знаю только, что люблю тебя.

Она ничего не ответила, но изогнулась в его объятиях и сама обняла его обеими руками. Ее губы, полуоткрытые и влажные, оказались рядом с его ртом. Их поцелуй имел соленый привкус слез. Марк отчаянно старался успокоить ее, и поцелуй стал страстным.

Он встал и отнес ее на кровать. Полотенца упали с них, но это осталось незамеченным. Марк с бесконечной нежностью и любовной жаждой целовал ее шею и плечи, гладил каждый изгиб ее тела и ее шелковистую кожу. Ее пальцы играли на его груди, разминали его спину, танцуя, двигались вдоль позвоночника. Ее губы нашли его горло, нащупали то место, к которому она так недавно прижимала нож. Прекращения этой ласки он боялся намного больше, чем любого стального лезвия. Он охватил ладонью ее округлую грудь и почувствовал, что его член снова поднялся, ощутил, как пульсирует там вместе с кровью его любовная жажда. Ее пальцы усилили его влечение своими нежными дразнящими касаниями, а потом нажали сильней… и свели его с ума. Он прижался лицом к ее горлу, вдохнул свежий запах влаги ее волос. Ему показалось, что он сейчас умрет от наслаждения. Сгорая от любовной лихорадки, он отодвинул Элли от себя и стал пылко ласкать ее груди, талию и живот. Его пальцы гладили ее колени, чертили узоры снизу вверх по всей длине ее позвоночника. Каждая подробность движений ее изгибавшегося тела, каждый ее жадный вдох усиливали его безумие.

А потом Элли оттолкнула его от себя. Ее язык, влажный и огненный одновременно, коснулся его и стал двигаться вниз по его туловищу. Когда эта влажная ласка опустилась на пульсирующую часть его мужского достоинства, он на мгновение перестал дышать.

Затем Марк подтянул ее вверх, поднял и положил на себя, дал ей соскользнуть чуть ближе к его ногам и вошел в нее. Он проникал глубоко, смотрел, как она изгибается, наслаждался красотой и гладкостью ее груди. А потом повернулся, продолжая крепко прижимать ее к себе, и стал входить в нее раз за разом, с буйной и неистовой силой, пока не услышал ее вздох и не почувствовал, что она внезапно напряглась. Только тогда он позволил себе достичь вершины наслаждения.

После этого, упав рядом с ней, он крепко прижал ее к своей груди: