Очарованный (СИ)

Я хотела сказать ему, что его член мне нужен так же, как дыхание. Я хотела сказать ему, что я наркоманка, честная наркоманка с такой неистовой страстью к своему телу, что я едва могла находиться с ним в одной комнате, не прикасаясь какой-то частью своей кожи к его. Я четыре года находилась в состоянии засухи, от которой так и не смогла полностью оправиться, и когда его член был внутри меня, это было похоже на самый пьянящий наркотик в мире.

— Мне нужно услышать твои слова. Скажи мне, чего ты хочешь, и я, возможно, соизволю дать это тебе, — он практически мурлыкал, когда его руки массировали мои пухлые ягодицы, а его большой палец касался выпуклого знака его клейма на моей коже.

— Мне нужно, чтобы ты трахнул меня, — задыхалась я, не совсем осознавая, что говорю, как будто слова были отделены от моего тела. Потребность вспыхнула в моем теле, как мерцающая неоновая вывеска, и я могла только озвучить ее. — Мне нужно, чтобы ты наполнил меня и показал, насколько тебе принадлежит каждая моя дырочка.

Грудь Александра загрохотала от глубокого рычания, когда его большой палец прошел сквозь мое тугое кольцо мышц и погрузился в мою задницу. Когда я стонала и хныкала, билась головой туда-сюда по мрамору так, что мои волосы рассыпались по белой макушке, как пролитые чернила, он остановил меня яростным шлепком по попе.

— Не двигайся. Я хочу, чтобы ты стоял неподвижно, пока я загоняюсь в эту узкую дырку.

Я застонала, выражая отчаяние в горячей ямке живота.

Но я повиновалась.

Я стояла совершенно неподвижно, едва дыша, пока Александр вылил на мою задницу что-то с нежным землистым запахом. Его пальцы впитали оливковое масло и разгладили его по моему отверстию и по ягодицам, втирая его в плоть, пока я не заблестела. Он застонал, сжимая их в руках.

— Такая великолепная задница и вся моя.

— Твоя, — согласилась я, мой рот вылетел из моей груди, как выстрел, когда он раздвинул мои ягодицы, прижал свой член к моей смазанной маслом заднице и вонзил кончик внутрь.

Был легкий ожог, который так быстро превратился в невыносимую боль, что я не могла не задыхаться от боли и хныкать, требуя еще.

Он скользнул в меня сантиметр за сантиметром, вводя свой толстый член в мою смазанную маслом дырку, потирая своими большими руками мою задницу и бедра. По легкому заиканию в его дыхании я могла сказать, что вид меня, пульсирующей и борющейся вокруг его обхвата, доходил до него, но он все равно методично и с максимальным контролем входил в мое тело по самую рукоять.

Когда его яйца прижались к моей влажной киске, я вздрогнула, все мое тело наполнилось электричеством, как будто он включил меня в розетку со слишком высоким напряжением.

— Вот и все, тише, bella. Тысо мной, — успокаивал он, обхватив меня руками, словно жокей, успокаивающий свою переутомленную лошадь. — Ты берешь мой член, как хорошая рабыня.

Я снова вздрогнула, когда он провел пальцем по натянутой коже моей задницы, прослеживая, где он был глубоко внутри меня. Мое тело было растянуто на дыбе, готовое разорваться во всех суставах и развалиться на полу у его ног.

— Теперь я собираюсь использовать тебя, — объяснил он спокойно и холодно, когда его руки сжались на моих скользких бедрах до боли. Я этого не почувствовала, нет. Я была так глубоко в подпространстве, что все, что делалось с моим телом, тут же переводилось на язык удовольствия и болезненной потребности. — Я буду использовать тебя до тех пор, пока ты не превратишься в дикое, метающееся на столе мокрое месиво, а затем я кончу на твою прекрасную задницу. Ты готова, Topolina (с итал. мышонок)?

Я была и не была готова. На краю моего сознания был настоящий страх, что я просто не смогу справиться с тем сильным удовольствием, которое он собирался мне доставить.

Но он не дал мне времени ответить или передумать.

Он медленно выдвинулся к кончику, а затем врезался обратно в меня, вбивая в меня бедра, поднятые вверх так, что его член волочился по каждому дюйму моего чувствительного канала.

Я визжала при первом толчке, стонала при втором, кричала, а затем, наконец, в блаженстве, выла при пятом, когда меня разрывал на части горячий поршень его члена. Мое зрение помутнилось, знакомая кухня вокруг меня растворилась в разбитые, искаженные изображения, окрашенные в яркие цвета, словно фейерверк, выпущенный через разбитое окно. Я смутно чувствовала, как мое тело трясется так сильно, мои ноги подкосились, и единственное, что удерживало меня, были карающие руки Александра, но единственное, что я действительно осознавала, — это молниеносный удар почти невыносимой эйфории, разрывающий меня на части.

Я рухнула на остров, обмякшая и использованная как выброшенные спагетти, тяжело дыша, но не так громко, что я не могла слышать, как его яйца ударяются о мою влажную, набухшую киску, когда он врезается в меня.

— Такая хорошая рабыня, — похвалил он, его голос дымился от похоти. — Такая хорошая рабыня для твоего Господина. Думаешь, ты заслуживаешь моей спермы?

— Только если ты думаешь, что да, Мастер, — ответила я, прерывисто дыша.