Очаровательная мстительница

Но вот Ольга выпрямилась, отвернулась от кроватки, направилась к двери, и взгляд ее мгновенно изменился. И в тот момент Николас не выдержал, поймал ее в коридоре, стиснул руку и задал вопрос. Он действовал наобум, просто прикинул про себя, что ничто больше не могло бы так повлиять на Ольгу. И, как оказалось, попал в точку.

– Откуда ты узнал? – с подозрением спросила она.

– Догадался, – коротко бросил он и, видя, что лицо Ольги не разгладилось, едко бросил: – Что, не веришь? Будешь меня пытать, чтобы узнать правду? Или весь дом поднимешь на уши в поисках предателя, который тебя сдал?

– Не говори глупости, – качнула головой Ольга.

Осторожно высвободив руку, она прошла мимо него в спальню, находившуюся за стенкой от детской. Николас вошел туда вслед за ней. Ольга через голову стащила футболку, стянула вниз по ногам брюки, запахнулась в тонкий шелковый халат. Когда она была такой – теплой, домашней, нежной, – в ней почти невозможно было разглядеть суровую и не знающую жалости Фараоншу.

– Ты не ответишь мне?

Ник прислонился спиной к двери и глядел на нее исподлобья. Ольга провела щеткой по волосам, стоя у зеркала, и наконец заговорила:

– Хорошо, отвечу. Ты прав. Я нашла третьего. И собираюсь его убить. Стало легче?

От того, как спокойно она это произносила, у Николаса кровь застыла в жилах. Ольга отложила щетку, бросила ее на комод, рядом с сидевшей на нем старинной фарфоровой куклой, и обернулась к нему.

– Николай, тебе не кажется, что это объяснение несколько запоздало? Я никогда не скрывала от тебя, кто я. И ты давно знаешь, что мне не жить спокойно на земле, пока не сдохли те, кто убил моих родителей, кто отнял у меня все.

– Да, знаю, ты рассказывала мне… – подтвердил Николас. – Но я думал, что теперь все изменилось. У тебя есть я, Мария. Ты больше не та отчаянная одинокая девчонка, которой нечего терять.

Показалось, будто его слова смогли пробить крохотную брешь в ее броне. Ольга моргнула, губы ее на мгновение дрогнули. И Николас решил воспользоваться моментом, метнулся к ней, стиснул руками плечи.

– Я никогда не устану умолять тебя покончить со всей этой дрянью. Ольга, пойми, у нас растет дочь! Мы не можем держать ее тут, как в крепости. А пока ты рулишь своим наркотрафиком, обязательно найдутся люди, которые захотят использовать ее против тебя. Настанет день, и Мария обвинит нас в том, что мы отобрали у нее детство – так же как те ублюдки отобрали его у тебя. Она скажет, что мы обрекли ее на ненависть и кровь, не дали ей другого выбора, и будет права. Мы теперь ответственны перед ней, мы должны прежде всего думать о ее будущем.

– Николас, ты сам не представляешь, о чем просишь.

Ольга вывернулась из его рук, но не отступила, взяла его голову в ладони и посмотрела прямо в глаза, пристально, не давая ускользнуть от ее жалящего взгляда.

– Мы не сможем жить в Лондоне, в твоей уютной квартирке. Ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Москве. Ни в любом другом крупном городе мира. Сколько бы сил мы ни приложили, чтобы изменить личности, какие бы классно сработанные поддельные документы ни достали, все равно найдутся люди, которые узнают, кто мы. Даже пластическая операция нас не спасет, верь мне, у меня недавно был повод в этом убедиться. Если бы я даже согласилась на твой безумный план, нам пришлось бы уехать в самый дальний уголок мира. Куда-нибудь в Новую Зеландию, и лучше в деревню. Сидеть там тише воды ниже травы. И все равно каждый день бояться, что нас вычислят, найдут и убьют. Такого будущего ты хочешь для своей дочери?

– Да, – не раздумывая бросил Николас. – Да, это лучше, чем…

– И с твоей любимой мамочкой ты тоже никогда не сможешь больше увидеться. Ты понимаешь это, Николай? Мы должны будем разорвать все связи, все без исключения. Только так у нас появится хотя бы призрачный шанс.

Николас помедлил с ответом, с трудом сглотнул и сказал с таким видом, будто очертя голову бросился в море:

– Хорошо. Я согласен. Пусть так.

Ольга молча смотрела на него, недоверчиво покачивая головой. И Николасу казалось, что что-то менялось в ее глазах, теплело, оттаивало. Может быть, это была лишь игра неверного света тусклой лампы на ночном столике. Может быть, ему просто хотелось верить, что он смог наконец до нее достучатся. Но, когда Ольга, вздохнув, произнесла вдруг: «Будь по-твоему!», Николас ни на секунду не засомневался, что она говорит искренне.

Его захлестнуло волной противоречивых чувств – восторгом от того, что Ольга все-таки согласилась, неизбежным волнением перед скорыми переменами, предвкушением того, что исчезнет эта тяжесть, давившая ему на плечи с тех самых пор, как он принял решение и остался с Ольгой. Они будут свободны, по-настоящему свободны. Он не испытывал этого азарта свободы, легкости и беспечности с той минуты, когда в последний раз летел на серфе, у берегов Миконоса, ловя волну и ежась от морских брызг на разгоряченной коже.