Очаровательная незнакомка

– Да мне все равно нужно в ту же сторону, – огрызнулась Майра, и обе женщины покинули комнату Энджелин.

Через некоторое время Майра вернулась, неся в руках несколько больших коробок, перевязанных очаровательными ленточками.

– Господи Боже мой, вы только взгляните сюда! И ведь все это для вас…

– Для меня? – изумленно переспросила Энджелин. Вы уверены?

Ее глаза засветились каким-то детским восторгом. Уже несколько лет – точнее, четыре военных года – она не получала никаких подарков.

– Мистер Руарк прислал их. А я ему сказала, что для Рождества еще, пожалуй, рановато.

Снимая крышку с верхней коробки, Энджелин трепетала, как дитя.

– Ах, я в жизни не видела ничего подобного! – воскликнула она, обнаружив внутри элегантный синий бархатный халат. Длинные рукава кончались у запястий белыми манжетами, отделанными горностаем.

В следующей коробке лежали три ночные рубашки. Две из них были вполне обычными – сшитые из белого канифаса и изящно отороченные атласом и кружевом. Но вот третья… Рассмотрев ее как следует, Энджелин округлила глаза, а щеки ее раскраснелись отнюдь не из-за лихорадки. Глазам ее предстало некое плиссированное одеяние из шелкового муслина того небесно-голубого цвета, который был ей больше всего к лицу. Однако при этом рубашка была столь воздушна и прозрачна, что, скорее, выставляла напоказ то, что должна была бы скрывать.

Майра скорчила гримасу и недовольно покачала головой.

– Ну что тут поделаешь! Мистер Руарк, он же настоящий дьявол во плоти.

В ее устах эта суровая оценка прозвучала скорее как жалоба снисходительной матери, чем беспристрастное суждение независимого критика.

– Но эта вещь… просто непристойна! – пролепетала Энджелин, повнимательнее рассмотрев вызывающе смелую рубашку.

Она поспешно сунула ее обратно в коробку и развязала последний пакет.

– О, Майра, взгляните-ка сюда! – воскликнула девушка.

Из пакета была извлечена алая блузка с высоким воротничком и длинными рукавами, украшенная черной тесьмой и эполетами. Этот фасон, весьма модный в то время, в точности повторял униформу «краснорубашечников» – итальянских повстанцев, предводительствуемых Джузеппе Гарибальди. Дополняли ансамбль украшенное лентой болеро и черная юбка, обшитая по подолу красной лентой.

– Господи милостивый! – в свою очередь, воскликнула Майра, а Энджелин, надев на себя новый наряд, устремилась к зеркалу.

– Похоже, мистер Руарк хочет призвать кое-кого под свои знамена, – ухмыльнувшись, с намеком добавила горничная, уперев руки в бедра.

Однако Энджелин, целиком поглощенная изучением своего отражения в зеркале и испытывая полнейшее восхищение от нового своего наряда, не обратила никакого внимания на неодобрительные и предостерегающие нотки в реплике Майры. Снова улегшись в постель, девушка прочла записку, которую Руарк вложил в пакет. «Мне показалось, – писал Руарк, – что ты не прочь быть „во всеоружии“ во время нашей следующей встречи».

Прочтя эти слова и осознав содержавшийся в них намек, Энджелин невольно улыбнулась, и на ее щеках появились две прелестные ямочки. «А ведь я не сумею устоять, если он снова обнимет меня», – в отчаянии призналась она себе. Но как бы то ни было, она просто обязана устоять. Военный кодекс гласит, что все трофеи достаются победителю. Ну что же, ни одному янки не удалось покорить ее в прошедшую войну, и сейчас она тоже не собирается сдаваться. По крайней мере, Энджелин искренне надеялась на это…

На следующее утро ее разбудил яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь оконное стекло. Энджелин была сама не своя от нетерпения – она никак не могла дождаться, когда сможет выйти на свежий воздух, где так весело и ярко светит солнце. И вот, облачившись в новый наряд, Энджелин в сопровождении Майры вышла из дому – впервые с начала болезни.

Они подошли к конюшне и обнаружили там Генри, который был занят тем, что готовил Храброго Короля для разминки. Теперь, когда коня как следует откормили и почистили, он выглядел настоящим племенным жеребцом. Генри вывел его на беговую дорожку, неподалеку от конюшни. Следом шли Энджелин и Майра. При виде Руарка Стюарта, который стоял, небрежно уперевшись в изгородь ногой, обутой в ботинок для верховой езды, Энджелин почувствовала внезапный прилив восторга. Она и не знала, что он уже вернулся. Заметив женщин, Руарк оторвался от изгороди и подошел к ним.

Ветер трепал его темные волосы, а на губах молодого человека появилась лукавая улыбка.

– Я смотрю, наша пациентка уже встала на ноги, – сказал он и добавил, отступив на шаг и любуясь Энджелин: – Похоже, надо устроить ей настоящий смотр.

Энджелин тоже взглянула на него с улыбкой и отвела со лба длинные черные локоны, взметнувшиеся от ветра.

– Воистину так! – с энтузиазмом, заимствованным у бабушки Руарка, ответила она. – Это мой первый выход в свет, и я радуюсь ему от души, – добавила она сдержанно. – И еще я хочу поблагодарить вас, мистер Стюарт, за новую одежду, что вы мне прислали.