Очаровательная плутовка

Богато разукрашенные часы на камине пробили восемь. Эйприл улыбнулась. Как далека и туманна та жизнь, Когда приходилось подниматься чуть свет, чтобы вымыть полы после того, как клиенты покинут «Дом наслаждения»! И вот она лежит, как благородная дама, уютно свернувшись под тонкими простынями. Напротив в камине потрескивает огонь, ароматно пахнут дрова. Она может нежиться ровно столько, сколько пожелает.

В комнату вошла Дженни с подносом. Поставив поднос, она ткнула Эйприл в бок. Эйприл недовольно заворчала.

Дженни ухмыльнулась:

— Ох, прошу прощения, ваше величество! Я не хотела вас будить, но вот принесла вам королевский напиток — горячий шоколад.

— Да?

— Оставь мне немножко. Нам там, внизу, все это не полагается.

Дженни уселась рядом с Эйприл на широкой кровати.

Эйприл потягивала густую, обволакивающую горло жидкость.

— До чего вкусно!

— Меня прислали сказать тебе, что завтрак будет готов в десять.

— Здорово. Я умираю от голода.

— Неужели? Ты же вчера вечером столько всего съела. Хватило бы, чтобы накормить целый полк. Ну и обжора ты!

Эйприл засмеялась:

— Точно. Эти господа умеют поесть. Омар, фазан, перепелиные яйца, спаржа. Никогда не видела такой еды. Представляешь себе взбитые сладкие сливки с вином и шоколадный мусс? Меня едва не вытошнило от всего этого.

Дженни недоверчиво смотрела на нее.

— Слугам такого не дают! Это только для вас. Кухарка готовит нам тушеное мясо и пирог с почками.

Эйприл почувствовала укол совести, а Дженни, оглядевшись, сказала:

— Черт, как здесь шикарно! И тепло! А в моей комнате можно замерзнуть.

Эйприл протянула ей чашку с дымящимся шоколадом.

— Дженни, мне очень жаль, что все так обернулось для тебя. Будь моя воля, ты бы спала рядом со мной.

— А почему нет? Раз ты живешь в доме, то можешь делать что хочешь, — сказала Дженни, делая глоток горячего шоколада.

— Служанка в королевской спальне? Это святотатство.

Дженни поперхнулась.

— А кем ты себя возомнила?

— Я хотела сказать, что мы должны соблюдать приличия. Для них я не служанка, а ты служанка. Я не могу потребовать, чтобы ты спала здесь со мной. Это недопустимо. Если уж мы заговорили о приличиях, то семья решила, что я буду называться подопечной лорда Блэкхита. Я якобы дочка его друга, для которого наступили не лучшие времена. Слуги интересовались, кто я?

— Да, но я ничего не сказала. У них и времени-то свободного нет, чтобы болтать, поэтому я ни с кем и не подружилась. Правда, тут есть один парень, он со мной поболтал.

— Кто же это?

Дженни заулыбалась:

— Он очень милый и обходительный. Говорит как благородный. Если бы не его ливрея лакея, то его вполне можно было бы принять за джентльмена.

— Лакей? Такой высокий, рыжий?

— Он вовсе не рыжий! У него каштановые волосы с рыжинкой.

— Да рыжий он! Каждый выбирает по своему вкусу.

— Замолчи! Он настоящий джентльмен.

— Что?

— То, что слышала. Мы вместе пили чай вчера, и он прочитал мне стишок, который сам сочинил. Очень хороший стишок.

— Так он поэт? Как мило!

Дженни улыбнулась:

— Он говорил мне такие приятные слова. Он сказал, что у меня голос звучит как музыка. Разве не приятно такое слышать?

— Приятно, — рассеянно ответила Эйприл.

Мысли у нее были заняты совсем другим — она чувствовала, что может потерять лучшую подругу.

А Дженни продолжала свою историю:

— Он такой робкий. Ты бы видела, как он набирался храбрости, чтобы спросить, позволю ли я ему пойти со мной в церковь в воскресенье! И он такой умный — столько всего знает о театре и о музыке. А в кармане носит книжку. Он на самом деле культурный человек.

Эйприл расхохоталась:

— Культурный? Ты понятия не имеешь, что это такое. Для тебя любой, кто сначала не спросит, сколько ты стоишь, будет выглядеть культурным.

Дженни словно получила пощечину.

— Эти слова на твоей совести. Уильям, по крайней мере, так обо мне не думает.

И направилась к двери.

— Дженни, прости, — остановила ее Эйприл. — Я не хотела тебя обижать. Просто мне трудно поверить, что слуга может быть таким… тонким человеком.

Дженни в сердцах заправила темно-каштановый завиток в чепец.

— Ты права. Он не похож на грязную судомойку, которая выдает себя за леди.

Тут рассвирепела Эйприл:

— Я — другое дело.

— Неужели?

— У меня благородные честолюбивые планы. Я сама себя сделала. Я пробила себе дорогу, чтобы выбраться из грязи, — произнесла Эйприл, чеканя каждое слово.

— Ты врала, мошенничала и выманивала деньги. Ты обманывала людей, притворяясь, что являешься не тем, кто ты есть на самом деле. И что в этом благородного? Ты ничем не лучше судомоек — ты хуже. Те честно зарабатывают свои деньги. Ты же обычная воровка.

— Да лучше быть воровкой, чем шлюхой!

— Лучше быть шлюхой, чем лживой подругой, — дрогнувшим голосом ответила Дженни и убежала, с силой захлопнув за собой дверь.

Глава 4

Эйприл выкинула из головы ссору с Дженни. Она сидела за завтраком в Розовой гостиной. Три высокие застекленные двери открывались в сад, где благоухали на солнце розы. К ней присоединился Джона, который не мог упустить случая поговорить о Вивьенн.