Очаровательная плутовка

— Согласна, Маттей. — Имя слетело с ее губ легко и свободно. Оно нравилось ей, как, собственно, и его владелец. Девушка устремила взгляд на мужчину. Сегодня Маттей был одет в ярко разрисованную рубашку с короткими рукавами, три кнопки которой были расстегнуты. Она с восхищением созерцала его мощную грудь, сильные загоревшие руки… Как она желала очутиться в объятиях этого мужчины…

Алина прервала свои мечтания, осознав, что Маттей продолжает говорить и сообщает ей условия работы, а также размер ее заработка.

— Меня все устраивает Маттей, — закивала она. Я хотела бы работать только для вас. Я восхищаюсь вашими рисунками, всеми без исключения.

— Вы что, моя фанатка? — живо спросил он.

— Я большая фанатка… правда, без собственных амбиций по части рисования, — мгновенно добавила Алина.

— Прекрасно, очень хорошо. — Маттей снял очки и, потерев глаза, хотел их снова надеть, но вдруг посмотрел на Алину. — Странно… сейчас мне кажется, будто я вас знаю.

— Нет, это не так, — испуганно произнесла она. — Вы производите впечатление очень близорукого человека.

— Как крот, — подтвердил он.

— Тогда вы не в состоянии меня узнать… Я имею в виду, что вряд ли могу казаться вам знакомой, когда вы без очков.

Он снова нацепил очки на нос и, внимательно посмотрев на Алину, кивнул.

— Вы правы. Я никого без них не узнаю. Вероятно, это была только фантазия, наваждение. Это часто бывает со мной. Послушайте, не выпить ли нам по глотку коньяка за нашу совместную работу?

— Охотно, — пробормотала Алина, а про себя понадеялась, что это постоянное распитие коньяка скоро прекратится, иначе печень напомнит о себе еще до того, как ее первые комиксы или карикатуры появятся в газете.

Ее взгляд следил за Маттеем, когда тот шел к бару-тележке за рюмками и бутылкой. «Прекрасно смотрится, — подумала девушка. — Широкие плечи, узкие бедра, сильные ноги…»

Алина смутилась, заметив, как Маттей, по-прежнему стоя спиной, искоса взглянул на нее. И так как он был в очках, то, естественно, заметил, что она пристально разглядывает его.

— Я люблю коньяк. — Алина нервно рассмеялась. — Я хочу сказать, что охотно бы чокнулась этим коньяком за наши новые отношения… рабочие отношения.

— Я очень рад, что нашел вас, Алина. — Маттей вернулся к дивану и, поставив на стоящий перед ним столик рюмки, разлил коньяк. — Всю свою жизнь я только и делал, что рисовал, поэтому на все остальное не обращаю внимания. Вероятно, я не особенно склонен к порядку…

— Да, я это уже заметила. — Алина взяла свою рюмку и посмотрела на рабочий стол Маттея, заваленный листами с эскизами. Некоторые даже упали на пол и спокойно валялись там вместе с карандашами, ластиками, фломастерами. — У вас в кухне, наверное, всегда стопки грязной посуды?

— Почему всегда? — удивленно спросил он.

У Алины перехватило дыхание. Ей действительно следовало бы заклеить пластырем свой рот с непредсказуемым языком.

— Я полагаю, что, когда человек холост и не имеет постоянной подруги, в его кухне всегда полно грязной посуды.

— Откуда вы знаете, что я принадлежу к числу таких людей? — тут же отреагировал Маттей с недоверием в голосе.

— Я… ах… читала об этом в газете. — Алина уставилась на полную бутылку коньяка. Вероятно, ей срочно нужно выпить всю бутылку. Тогда она будет не в состоянии говорить столько глупостей.

— Вы правы. — На губах Маттея, казавшихся нежными, мягкими и достойными поцелуя, играла солнечная улыбка. — Я действительно холостяк и у меня нет дамы сердца. Кто-то мне недавно сказал, что ни одна женщина не смогла бы жить в таком беспорядке. Если бы я еще мог вспомнить, кто это был!

— Во всяком случае, бестактная личность! — энергично ответила Алина, уводя его от этой опасной темы. — Несмотря на беспорядок, есть одна женщина, которая выдержит все, лишь бы быть с вами… — В смущении она замолчала. Что с ней происходит сегодня? Или она пытается пробудить у Маттея память, чего делать ни в коем случае нельзя, или начала тем самым льстить ему, но это также противоречит ее собственной цели — в подходящий момент показать Делагриве свои работы и попросить его о протекции. Но зачем ей тогда постоянно думать о достойных поцелуя губах? «Только не теряй головы, Алина», — призывала она себя. Однако девушка не могла оторвать взгляд от губ Маттея, зовущих и нежных, они были сейчас прижаты к рюмке и слегка приоткрыты…

Алина притормозила свою разогнавшуюся фантазию. Если ее улыбка, обращенная к Маттею, оказалась такой же глупой, как и весь ее облик, то, вероятно, он воспринимает ее сейчас супердурой.

Тем временем Делагриве очень внимательно рассматривал Алину через стекла своих очков и ни в коей мере не считал, что видит перед собой дуру. Он видел прелестную девушку, правда, одетую в ужасный, отталкивающий серый костюм из пепиты.

— Этот костюм… — Маттей онемел бы от ужаса, если бы знал, что он тем самым коснулся очень личной сферы, которая до сих пор его действительно не интересовала. «Хотя, — размышлял мужчина, — этот костюм, наверное, хорошо бы выглядел на матери Алины, но не на двадцатитрех-двадцатичетырехлетней девушке.