Очаровательная попрошайка

— Два практикующих врача, не являющихся специалистами в области психиатрии,— с самым любезным видом утЬчнил Перри Мейсон,— причем в данный момент Врачебная Коллегия вообще решает вопрос о лишении доктора Бекстера звания и права заниматься лечебной практикой. Если вам хочется отнимать время суда и слушать спор трех специалистов-психиатров с этими двумя врачами общего профиля, мы можем доставить вам такое удовольствие.

Гамильтон Бюргер снова посовещался со своим помощником, затем сказал:

— Мы временно снимаем возражение, ваша честь, но мы желаем, чтобы этого свидетеля предупредили.

Судья повернулся к Горасу Шелби.

— Мистер Шелби, суд не хочет вас никоим образом запугивать, но в то же время считает необходимым предупредить вас, что в соответствии с заявлением прокурора данного округа вы можете считаться сообщником или даже основным преступником по тому делу, по которому судится обвиняемая. Поэтому суд предупреждает, что все, сказанное вами позднее, может быть использовано против вас и что вы имеете право на собственного защитника на любой стадии процесса. Скажите, представляет ли вас мистер Мейсон как поверенный?

— Только в той степени, что он доказывает мою правомочность и здравый смысл.

— Он не представляет вас в связи с возможным обвинением, которое может быть вам предъявлено по делу об убийстве Ральфа Экзеттера?

— Нет, сэр.

— Желаете ли вы иметь собственного защитника, который будет давать вам советы в отношении ваших прав, обязанностей и привилегий в связи с данным преступлением?

— Нет, сэр.

— Желаете ли вы добровольно давать показания?

— Да, сэр.

— Вы понимаете природу этого процесса?

— Да, сэр.

— Вы учитываете предупреждение суда о том, что ваши показания впоследствии могут быть использованы не в вашу пользу?

— Да, сэр.

— Понимаете ли вы, что вы не обязаны отвечать на те вопросы, которые могут вас инкриминировать?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. В таком случае, мистер Мейсон, продолжайте ваше расследование.

— Мистер Шелби, существует ли какая-нибудь родственная связь между вами и обвиняемой? — спросил Перри Мейсон.

Шелби высоко поднял голову и громко сказал:

— Да, сэр. Она моя дочь!

По задним рядам прокатился шепот. Судья постучал молотком, призывая к порядку.

— Будьте любезны объяснить, как вас следует понимать? — спросил Мейсон.

— Ваша подзащитная — дочь той женщины, которая на протяжении многих лет была у меня экономкой и которую я сильно любил,— сначала я не мог на ней жениться из-за юридических осложнений, а позже было решено оставить наши взаимоотношения такими, какими они были, но при условии, что Дафния будет называться моей племянницей. Чтобы защитить й обеспечить ее, я составил завещание, по которому, разумеется, все должно было перейти к матери Дафнии. После того как она умерла, я намеревался переделать свое завещание, объявив своей единственной наследницей дочь, но у меня все не доходили руки, пока... пока не было уже слишком поздно.

— Теперь вы составили такое завещание?

— Да.

— Оно было написано вами по вашей доброй воле, без постороннего нажима?

— Да.

— Вас содержали в санатории «Гудвилл»?

— Да, сэр.

— Добровольно или против вашего желания?

— Насильно, ваша честь.

— Что случилось?

— Дафния меня освободила.

— А что было потом?

К этому времени Дафния уже тихонько плакала, утираясь носовым платком. В зале стояла мертвая тишина, настолько все заинтересовались показаниями Шелби.

Горас Шелби подробно описал свое пребывание в «санатории», как он оттуда бежал, поселился в мотеле «Северные огни», визит Ральфа Экзеттера и его требования, каким образом он усыпил его, а потом украл машину.

Гамильтон Бюргер время от времени совещался шепотом со своим заместителем.

Наконец Мейсон повернулся к столу обвинения.

— Желаете допросить свидетеля?

Гамильтон Бюргер ответил:

— Если суд разрешит, это заявление застало нас врасплох. Сейчас уже почти полдень, мы бы просили сделать перерыв до двух часов, чтобы спланировать нашу стратегию.

— Хорошо,— сказал судья Кайл.— Объявляется перерыв до двух часов дня.

Судья Кайл вышел из зала.

Горас Шелби поспешил к Дафнии, крепко обнял ее.

Дафния плакала и одновременно смеялась.

Газетные репортеры, обрадованные драматическим поворотом событий, побежали к телефонам.

К Перри Мейсону подошел Пол Дрейк.

— Нечто странное, Перри,— сказал он тихим голосом.

— Что?

— Во время утреннего перерыва, после того как лейтенант Трэгг дал свои показания, Борден Финчли поспешил к своей машине. Он сел в нее, доехал до свободного места на площадке, густо поросшей сорняками, посмотрел во все стороны, проверяя, не интересуется ли кто тем, что он делает, достал из-под переднего сиденья гаечный ключ, вылез из машины, походил и незаметно положил инструмент в траву.

— Твой человек следил за ним?

— Да.

— Он отыскал ключ?

— Нет еще, у него не было возможности это сделать, потому что он продолжал следить за Борденом Финчли.

— А чем занят Финчли?

— Снова сел в машину и вернулся в зал заседаний, чтобы присутствовать на втором заседании.

Мейсон подошел к лейтенанту Трэггу, который разговаривал с одним из репортеров.