Очаровательная скромница

– Пропал? Но ведь мы расстались не более пятнадцати минут назад. – Он достал из жилетного кармана часы и открыл крышку. – Точно. Пятнадцать минут назад. Я гулял по окрестностям. Хорошие земли.

Пятнадцать минут. Иными словами, она сумела перевернуть свою упорядоченную жизнь с ног на голову всего лишь за четверть часа.

Что же, это был приступ безрассудства. Больше ничего подобного не повторится.

А потом маркиз посмотрел прямо на Фебу.

Она ничего не сумела прочитать в его глазах. Хотя показалось, что он отвел их в сторону с некоторым трудом. Его лицо было напряженным. А ведь Драйден, несомненно, лучше умел скрывать свои чувства, чем она – опыта больше – поэтому она, на всякий случай, благоразумно опустила глаза.

– У вас зеленое пятно на рубашке, лорд Драйден, – сказала Лизбет. – Вы упали?

«Что-то Лизбет сегодня излишне внимательна», – сварливо подумала Феба.

– Я упал, – сухо подтвердил маркиз после короткой паузы, которую заметила только Феба.

Она не знала, говорит он прямо, или в его словах есть некий скрытый смысл, и решила, что, вероятно, отныне и впредь она будет в любой, даже совершенно безобидной фразе видеть тайное значение.

Теперь, после того, как ее поцеловал мужчина, у нее появилось ощущение, что кто-то разбил ее фарфоровую копилку, и теперь ей придется долго выбирать блестящие монетки из острых осколков.

Все направились к выходу с полянки. Только маркиз задержался и поднял что-то с травы.

– Что вы нашли, Джулиан? – спросила Лизбет. – Собираете букет для прекрасной дамы?

– Вовсе нет, – ответил Драйден и улыбнулся, чтобы отвлечь ее внимание. Беспроигрышный прием. Его улыбка неизменно завораживала дам, заставляла их забыть обо всем. А он тем временем спрятал в карман маленький пучок полыни.

Глава 14

Джулиан передал испачканную рубашку лакею, который взял ее, сохраняя бесстрастное выражение лица. Ему приходилось видеть одежду хозяина и в худшем состоянии.

У маркиза была в сундуке дюжина одинаковых рубашек. Будь это Маркварт, его лондонский камердинер, он бы не промолчал. Обязательно последовало бы какое-нибудь язвительное замечание. Но даже лакей позволил взгляду на какое-то время задержаться на лбу маркиза.

Джулиан повернулся к зеркалу.

Проклятье.

Он тяжело вздохнул. Что ж, бросок оказался великолепным и своевременным. Но оперативность требует жертв. Он потрогал небольшую темнеющую шишку, в которой только он и еще кое-кто могли узнать след жестких полей шляпы.

Джулиан признал, что выглядит как разбойник. И еще как дурак. Он чувствовал себя глупцом по многим причинам, хотя это качество никогда не было ему свойственно. Раньше. Но не теперь.

Ему следовало знать. Поцелуи – он узнал это из собственного опыта – изрядно осложняют жизнь, если, конечно, не являются частью необременительной плотской связи.

Он никогда и никого не целовал так, как эту учительницу. Он и не думал ее целовать. Но это показалось таким… необходимым.

Поцелуй, как и следовало ожидать, ничего не решил.

Джулиан думал о нем, лежа на мокрой траве под кустом и глядя в удивительно безоблачное осеннее небо, и позднее, вытаскивая из уха какое-то крылатое маленькое насекомое. Он внимательно слушал, как мисс Вейл отчаянно пытается выпутаться из затруднительного положения, и пожалел, что так и не услышал в ее исполнении непристойную песенку.

Он вернулся в дом в сопровождении оживленно щебечущей Лизбет, которую почти не слушал, наслаждаясь ее живостью и элегантной прелестью. Все эти ее качества были очевидными и, безусловно, привлекательными, но ни одно из них не задевало за живое. С ней было очень легко беседовать, изредка кивая и издавая ничего не значащие восклицания, пока его мысли были заняты совершенно другим.

За ним плелся хмурый и неразговорчивый Уотерберн, так никого и не подстреливший, и потому хмурившийся сильнее, чем обычно.

Феба тихо шла сзади и молчала. И это казалось неправильным. Такая женщина не должна все время молчать, и тем более замыкать шествие.

Она сказала, что беспокоится о здоровье пса, который так стар, что может испустить дух в любую минуту. Поэтому она не хотела оставлять собаку в одиночестве и шла рядом с ней. Это нелепое объяснение все приняли без возражений.

Джулиан сел на край кровати и сильно потер лоб рукой. Поморщившись, он встал, подошел к зеркалу и стал внимательно рассматривать пострадавший лоб. Помимо небольшой шишки и синяка, на нем оказалась еще и ссадина.

Если говорить об эстетике, синяк был очень даже красив, на глазах меняя красновато-лиловую окраску на благородный цвет индиго. Маркиз тряхнул головой, и несколько прядей упало на лоб, скрыв синяк.

Джулиан опять посмотрел в зеркало. Он был похож на настоящего лондонского денди.

Ну и ладно. Пусть это будет наказанием.