Очаровательные глазки. Обрученная со смертью

Мишка был самым красивым парнем на деревне, но при этом глуповатым и ленивым. Акулину он давно обихаживал, но его родители были против этой симпатии и пообещали прогнать его из дома, если он пойдет поперек их слова. Перечить родственникам Михаил не стал, но продолжал тайком ходить к Акулине, несколько раз приглашал в липовую рощу, чтобы «испробовать семейную жизнь», а после отказов раззвонил по деревне, что она пыталась женить его на себе обманным путем. Настя поддержала подругу, утверждая, что не верит в эту клевету, предлагала проучить Мишку как следует и высмеять, однако когда он посватался к ней, тут же дала свое согласие. Она была не самой привлекательной особой в окрестностях, но весьма миловидной, а еще ее отец владел большим хозяйством и обещал хорошее приданое за дочь, в связи с этим к воротам их дома выстроилась очередь из женихов. Обе девушки были почти одного возраста и в детстве крепко дружили, но в их отношениях появилась прохладца, когда обе начали взрослеть: Настя превратилась в неуклюжую гусыню, а Акулина — в изящного лебедя. Несмотря на столь неприятные события, обе девушки нашли в себе мужество продолжить общение. Мишка запрещал своей невесте общаться с кем-либо помимо него, но характер у этой девушки был такой: если ей говорят что-либо не делать, она поступит с точностью до наоборот.

— Ты слышала, Акулинка? В старую усадьбу у леса барин вернулся! — воскликнула Настя, засунув голову в открытое окошко как-то поутру.

— Барин?! Ему, должно быть, лет сто — не меньше! — удивилась девушка, вытирая тыльной частью ладони пот со лба. С раннего утра она наводила порядок в избе, после очередного погрома устроенного ее пьяным отцом.

Старая усадьба находилось неподалеку от деревни. О ее владельце ходили легенды: говаривали, что он был черен лицом, будто испачкан в золе и нелюдим. После отмены крепостного права простой люд получил возможность принимать решения и если в некоторых домах крестьяне оставались добровольно, то от этого жестокого и скупого наместника ушли все. Его называли дьяволом, кто-то даже божился, что видел его без обуви, приметив вместо стоп копыта. Он так и умер в одиночестве, захлебывающийся своей злобой и обидой на весь мир, но среди неграмотного народа была полная уверенность: нечестивое существо убралось обратно в ад, потому как не имело возможности измываться над крепостными.

Было начало осени, листья опадали, но в большинстве своем оставались на ветках, поэтому любопытные подруги могли укрыться за ближайшими от усадьбы кустами. Ничего необычного не происходило. Начало смеркаться и Акулина предложила вернуться домой и забыть об этой глупой затее.

— Я никуда не пойду, пока не выясню, кто там укрывается! — упрямо заявила Настя. — Можешь бросить меня здесь одну! Но когда я все выясню, не вздумай приближаться ко мне даже на версту, потому что я ничегошеньки тебе не скажу.

Акулине пришлось остаться, но не для того, чтобы удовлетворить любопытство, она не хотела бросать свою подругу, любящую делать все наперекор другим. Девушки осторожно приближались к цели — к усадебному дому, как вдруг земля разверзлась прямо под их ногами и обе оказались в яме. Настя заверещала так, что можно было оглохнуть, онемевшая от ужаса Акулина торопливо заткнула ее рот, тихо прошипев:

— Не надо кричать! Мы ведь не знаем, кто там внутри! И для чего он вырыл эту яму!

Послышался шум — кто-то осторожно подбирался к яме. Девушки крепко обнялись и напряженно ждали, не торопясь выбираться из ямы, которая оказалась не так глубока.

— Кто тут? Отзовись! — прохрипел с надрывом мужской голос.

Настя затряслась и вцепилась в Акулины, окаменев от ужаса, ноги ее подкосились, и она почти повисла на подруге, которая набрала воздуха в легкие и дрожащим голосом произнесла:

— Мы пошли за грибами… и повернули в эту сторону… Тут раньше была большая грибная поляна…

— Ну, конечно! — произнес незнакомый человек хрипло и тут же закашлялся. Акулине это показалось странным — будто он специально искажал голос, желая казаться кем-то иным.

— Мы из деревни по соседству и нас будут искать, как стемнеет! — чуть осмелев, заявила девушка, подхватив подругу, которая от страха закатила глаза и едва дышала. Наверху появилась жуткая рожа, от вида которой девицам тут же стало плохо. «Господи ты боже мой», — бесконечно твердила Настя, зарыдав.

— Я отпущу. Но только одну из вас! Мне нужна невеста, чтобы жила тут со мной в усадьбе! — хрипело страшилище. — Решайте, кто останется!

— Ее оставь! — резко выпалила Настя, оттолкнув от себя подругу, но потом, опомнившись, произнесла извинительным тоном, глядя на Акулину. — Мне нельзя, никак нельзя остаться! У меня пять сестер младших и родители, и бабка Анна, и Мишка — я ведь невеста. А ты вроде как ничейная…

— Что ж, по рукам! — хрипел незнакомец. — Но только иди, да не оглядывайся, а в деревне, чтобы ни гугу по поводу того, что произошло. Поняла меня?