Очаровательный злодей

Мамы высказали мне все, что думали, в ту же минуту, как я приехал, а затем оставили меня в покое до самого ужина. Меня позвали в столовую, но я не хотел спускаться – в этом не было смысла. Они сказали то, что считали нужным, то, во что они верили, и добавить мне было нечего. Я платил за свои грехи, за те грехи, которые были правдой, и за те, о которых они даже не знали.

– Милый, не мог бы ты, пожалуйста, спуститься к ужину?

За дверью стояла моя вторая мама и пыталась выманить меня. Она была миротворцем и добрым духом, который удерживал эту семью вместе. Она была нашим фундаментом и просила меня спуститься.

Так что я послушался.

Пожалуй, она была единственной, ради кого я мог выйти. Наверное, поэтому мама ее и послала. Моя биологическая мать едва могла смотреть на меня, когда я приехал.

Запустив мячиком в обруч, прикрепленный к двери моей детской комнаты, я заставил себя подняться и открыть дверь своей приемной матери.

Мама была красивой женщиной с медовым оттенком коричневой кожи и пышными кудрями. Она казалась вдвое моложе своего возраста даже в те дни, когда, по ее словам, выглядела усталой. Откровенно говоря, моя приемная мать выглядела сногсшибательно, начиная с ангельской улыбки и заканчивая сиянием карих глаз, и за эти годы мне не раз приходилось разбираться с комментариями моих придурочных друзей по этому поводу. Комментарии начались, когда мне было около тринадцати, и закончились в тот же гребаный год. Она все же была моей мамой, и в конце концов мои друзья научились уважать это. Очевидно, она также надрала задницу моей биологической матери. Моя вторая мама была младше нее на десять лет.

Она прислонилась к дверному косяку.

– Я начала забывать твои глаза, милый.

В это было сложно поверить. Они определенно оставались мертвыми и холодными с тех пор, как я вошел сегодня в эту дверь. По крайне мере, они были такими всякий раз, как я смотрелся в зеркало. В последнее время на меня навалилось до хрена стресса.

И я этого не скрывал.

Обычно вторая мама всегда приветствовала меня с улыбкой, но на этот раз улыбки я не увидел. Она протянула руку, вынуждая меня идти в ногу с ней. В какой-то момент я стал больше нее, напоминая зверя, в то время как она напоминала ребенка. Она потерла мне спину.

– Твоя мама хочет, чтобы мы сели все вместе поговорить. Как семья.

Черт возьми.

Мне показалось, они обе сказали уже достаточно с тех пор, как я приехал, ну да похер.

Пожав плечами, я приготовился к худшему, но спустился с ней. Я теребил свои волосы, когда мы вошли на кухню. И хоть моя биологическая мать Шерри была там, был еще кто-то.

На меня уставились знакомые глаза – в основном потому, что я видел их каждый день. У нас были одинаковые гребаные глаза.

У нас было одинаковое, на хрен, все.

Сердце моего отца было таким же мертвым и холодным, как мое, и я зарычал, вставая между ними, моими биологическими родителями.

– Какого хрена он тут делает? – потребовал я ответа, но вторая мама оттянула меня назад.

– Джаксен, – пожурила она меня, качая головой. Положив руку на мою, она потянула меня и усадила между собой и мамой. Мама теребила руки, уставившись на них.

Могу поклясться, что она постарела за один день.

Моя биологическая мама была немного старше второй мамы, но она никогда не выглядела такой уставшей. Под бледно-голубыми глазами пролегли темные морщинки, ее светлые волосы были собраны в беспорядочный пучок. Она беззвучно потирала руки.

Она даже не прокомментировала мою брань.

Мама всегда первой устраивала мне за это взбучку. Вот вторая мама не ругалась никогда, но теперь, казалось, роли поменялись.

Мама развела руками.

– Я пригласила твоего папу поговорить. Нам это нужно. Нам нужно поговорить всей семьей.

Однако этот человек не был моей семьей, и тогда во Флориде он слишком ясно дал это понять. Он сам выбрал свою семью.

Теперь папа сидел тихо, уставившись на крошки на столе. Он прижимал пальцы к губам, участвуя в действии, но не являясь его частью.

Сидя среди них, я подумал, мол, посмотрите-ка на это. Они все собрались здесь, чтобы поговорить о моих грехах. Рассказать мне, как они разочарованы из-за того, что произошло у папы под носом. Сейчас я услышу, как я взял и воспользовался своей сводной сестрой.

– Я облажалась, Джаксен, – но затем мама сказала это. Мама, которая, казалось, не может смотреть мне в глаза. Крепко сжав челюсть, она продолжала тереть и массировать свои руки. – И ты пострадал из-за этого.

В смятении я посмотрел на нее и покачал головой.

– О чем ты говоришь?

Молчание сбоку – мама не произнесла больше ни слова, и моя вторая мама потянулась, чтобы сжать плечо своей жены.

– Все хорошо, милая, – сказала она, и это прозвучало как наставление от тренера. – Все хорошо.

Мама шевельнула челюстью, и рядом с ней вздохнул мой отец.

– Тебе не обязательно делать это, Шерри, – сказал он, и его лицо словно окаменело. – Я говорил, нам не обязательно делать это.

– Но мы должны, Рик, – мама посмотрела на него, нахмурив брови. Она коснулась рукой стола. – Ты же видишь, что он натворил. Мы оба причинили ему боль.