Очаруй меня

– Потому что так и было. Пара потерявших голову юных лордов последовали за Эллой сюда, чтобы продолжать за ней ухаживать. Я подозревал, что скоро последуют предложения руки и сердца, если уже не последовали. Но тут Элла поехала с матерью до наступления холодной погоды в Скарборо. Никогда не забуду, как был тронут, когда она сказала перед отъездом, что любит меня, потому что я такой хороший и верный друг ее брату. Дом был ближе к Арчеру Гамильтону и Бентону Симонсу, лордам, с которыми ходил в школу, и все же она, похоже, думала, что я ему лучший друг. Это последнее, что она мне сказала. Потому что так и не вернулась из Скарборо.

У него сделалось невероятно грустное лицо.

– Как она умерла, Гейбриел? – очень мягко спросила Брук.

Можно было даже не ждать ответа. По его снова сделавшемуся настороженным взгляду она сразу поняла, что он собирается сказать.

– Если хотите узнать, что случилось, вам следует спросить Доминика.

Брук вздохнула. Можно подумать, это совершенно безопасная тема в разговорах с волком. Пытаясь нащупать новую тактику, она оглянулась на запертую комнату, о которой Гейбриел упоминал раньше.

– А как насчет комнаты?

– Эллы? Я говорил, что она постоянно закрыта.

– Вы также сказали, что в другое время я могу ее посмотреть. Теперь как раз самое подходящее время.

– Но зачем это вам?

– Хочу лучше понять людей, виноватых в том, что я здесь. Доминик, Роберт и… Элла.

Прежде чем кивнуть и отпереть дверь, Гейбриел немного поколебался.

– Только не говорите Доминику, что я позволил, – прошептал он.

Брук протянула руку за ключом:

– Обещаю, что он не узнает. Уходя, я запру дверь.

Он кивнул и стал спускаться по лестнице.

Брук вошла в комнату и быстро закрыла за собой дверь. Найдет ли она что-то интересное в комнате мертвой девушки? Правда, вряд ли это подскажет ей причину смерти Эллы.

Здесь было темно и пыльно. Толстые шторы были сдвинуты. Прежде чем медленно обойти комнату, Брук одну отодвинула.

Должно быть, она видит комнату такой, какой видела Элла. Если не считать прислоненного к стене портрета прекрасной молодой девушки. Это Элоиза Вулф? Похоже, так и есть, и портрет нарисован до ее восемнадцатого дня рождения: черные волосы, янтарные глаза, в которых светится радость. Волнуется в ожидании лондонского сезона?

Возможно, портрет занимал почетное место внизу, пока смерть Эллы не причинила ее родным невыносимую боль. Они больше не могли спокойно на него смотреть и поэтому спрятали в запертую комнату.

Все, казалось, было на месте. Ничего не пропало. Туалетный столик по-прежнему был заставлен духами и безделушками, в маленькой гардеробной было полно одежды, шляпок и туфель. На стене висел рисунок прекрасной белой лошади и еще один, изображавший лодки на море. Элла определенно любила пейзажи. На тумбочке рядом с кроватью стоял миниатюрный портрет Доминика. Вулф на нем был совсем молодой, хотя достаточно взрослый, чтобы быть похожим на теперешнего. Судя по словам Гейбриела, Элла любила брата и была с ним очень близка.

Тут же стояла шкатулка для драгоценностей с вырезанной на крышке головой волка. Фамильное наследие?

Брук открыла шкатулку и удивилась, увидев, что она почти пуста, если не считать потемневших от времени серебряных сережек. Если у Эллы были свои деньги, почему шкатулка не наполнена дорогими украшениями?

Девушка любила также воланы и оборки, которые были везде: на покрывале, шторах, обивке туалетного столика. Может, она просто не успела сменить обстановку, когда выросла?

В центре бюро красовалась большая чашка, полная маленьких ракушек, а вокруг нее стояли большие. Должно быть, Элла сама насобирала их на берегу в Скарборо. Вместе с Домиником? Строили ли они песочные замки вместе? Плавали вместе? Заговорит ли однажды Доминик о сестре, которую потерял?

Брук, сгорая от угрызений совести, стала открывать ящики бюро. Нехорошо рыться в чужих вещах. Но как ей еще узнать, что случилось с сестрой Доминика, если тот ничего не хочет объяснить и только твердит, что во всем виноват Роберт?

Первый ящик бюро был набит веерами. Удивительно, зачем так много?

Она стала открывать один за другим. Все были очень модными, отделанными кружевом разного цвета, с драгоценными камнями, украшавшими яркие пластины-гарды. Вне всякого сомнения, к каждому вечернему платью у Эллы был особый веер.

Но тут она открыла необычный веер: простое, некрашеное дерево, никаких камней, белая бумага с едва различимыми надписями на панелях. Поскольку веер совсем простенький, вряд ли кто-то его хватится, если она его позаимствует.

У Брук не было вееров. Харриет совершенно о них забыла, или веера просто не успели прислать в Лестершир до отъезда Брук. Но веер ей очень пригодится, чтобы скрыть улыбку в самый неподходящий момент или не дать Доминику увидеть, как она скрипит зубами. И правда, вряд ли кто-то хватится такого незатейливого веера, поэтому, прежде чем открыть еще несколько ящиков, Брук спрятала его в карман.