Очаруй меня

Брук слегка нахмурилась, пытаясь понять, почему он сказал это сейчас, но тут же вспомнила, как благодарила его за то, что позволил ей оставить Сторм, и разразилась смехом. Он тоже ухмыльнулся. Брук осознала, что настолько к нему привыкла, что может свободно смеяться в его присутствии. И он, видимо, тоже привык к ней, если может поддразнивать ее таким образом. План заставить его ее полюбить потихоньку осуществляется, но разве она сама не попала в тот же капкан?

Снова надев все, кроме ротонды, Брук покачала головой, подумав о том, что мода эпохи регентства была изобретена специально для любовников, ловящих любые моменты, потому что быстро раздеться и одеться стало очень легко. Она хотела поделиться этим соображением с Домиником, но у него был очень серьезный вид, потому что сегодня должно было решиться, отправятся ли они в Лондон или никогда туда не доберутся.

И все же Брук была уверена, что Доминик все уладит. Он был таким большим и сильным и обладал настолько молниеносной реакцией, что рядом с ним она чувствовала себя под защитой. Зато беспокоилась по другому поводу. По поводу того, что они сделали. Что сделала она. И если он упомянет об этом, она сгорит со стыда.

Теперь, когда действие любовного зелья прекратилось, Брук очень стыдилась того, что произошло. Она не ожидала, что отношение Доминика к ней изменится, но надеялась, что теперь он перестанет ее прогонять. И нет, они не стали счастливыми молодыми любовниками, стремившимися не отрываться друг от друга.

Внезапно ее осенила жуткая мысль – а что если он таким образом отплатил за то, что сделал Роберт? Око за око… она вполне может забеременеть после сегодняшней ночи, а он откажется жениться на ней. Что же, по мнению Брук, это справедливо, но скорее всего Доминик так не думает, и ее мысль абсурдна.

Зато сейчас он бы на ней женился.

Сомнения окончательно развеялись. К тому же он говорил раньше, что не возражает против ее присутствия в своей постели, что и было доказано этой ночью. А вот каково его отношение к ней вне постели – это большой вопрос. Испарится ли каким-то чудом его неприязнь или по-прежнему будет его грызть?

Брук получит ответ только после того, как будут принесены обеты. В следующее воскресенье. Но особой надежды на то, что после свадьбы что-то изменится, по крайней мере скоро, она не питала. И он хотел ее в ту ночь, когда они целовались в развалинах. Так что случившееся этой ночью не заставит его влюбиться, как по волшебству. Возможно, на то, чтобы между ними возникла какая-то близость, уйдут годы. Если это вообще возможно.

Брук напомнила себе, что собиралась подружиться с Домиником. Сначала друзья, потом счастливые супруги – разве это плохой план?

Правда, она пока что не знала, как его осуществить, разве что предложить ему что-то, что может ему понравиться, то, чего он не ожидал, а не только свое тело, которое он может получить в любое время. Нет. Нужно то, что может образовать некую связь между ними.

Открыть тайну? Если она сможет найти таковую. Общая цель, вроде разведения лошадей? Нет, от этого польза будет ей, не ему. Доминик может хотеть чего-то, что ей не понравится, так что он должен понять, что она готова чем-то ради него пожертвовать. Может, предложить ему отравить Роберта?

Брук едва не рассмеялась, решив, что он, возможно, ухватится за это предложение. Только она никогда не произнесет его вслух. Она никого не собирается травить, даже своего мерзкого братца. И все на свете зависит от того, покинут ли они сегодня лагерь разбойников… живыми.

В дверь стукнули. Так громко, что Брук вздрогнула. Теперь они стучат?

Но Доминик не спешил открывать. Сначала он поднял ротонду Брук и помог ее надеть.

Дверь с той стороны так и не открылась. Может, такая вежливость – это хороший знак?

Доминик пошел к выходу. За дверью оказался выглядевший немного смущенным Рори. Он приветственно взмахнул рукой, показывая, что им нужно выйти. Большинство разбойников и их семьи стояли поблизости, чтобы стать свидетелями разговора.

– Я решил принять твое последнее предложение, – заявил Рори, хотя вовсе не выглядел довольным.

– Сотня фунтов? – осведомился Доминик.

– Две. Разве не так?

– А как я припоминаю, полторы, – отпарировал Доминик.

– Заметано, – поспешно ответил Рори и широко улыбнулся.

– Но я возьму твою куртку, чтобы скрепить сделку.

Доминик молча уставился на него.

– Это будет моим чертовым залогом, милорд, так что отдавай ее. Пусть ма считает, что ты сдержишь слово, но я не так доверчив.

Брук не верила собственным ушам. Но Доминик сбросил куртку и отдал Рори. Похоже, Мэтти способствовала их освобождению. Брук думала, что во время вчерашнего разговора между Рори и его матерью, который подслушал Доминик, Мэтти пыталась заставить сына отпустить Доминика к Брук, но возможно, они спорили о сумме выкупа.

Брук увидела Мэтти, подошла к ней и быстро, но очень искренне обняла:

– Спасибо!

– Мой мальчик считает, что я чересчур добра, но я просто неравнодушна к молодым любовникам. Они напоминают мне о моих юных годах.

– А меня обнимут? – осведомился Рори.