Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира (СИ)

Отстегнув пряжки на сумке, я достала мешочек с ведьмачьими принадлежностями и эликсирами. Несмотря на фигу и скрещенные пальцы, принесённая нами клятва растревожила меня. Это в нашем мире клятвы не более чем слова. А вот в этом, да данные мёртвому чародею…

— А как думаешь, этого достаточно?

— Не знаю, слишком легко он нам поверил, — раздражённо ответил Иорвет. — Предпочитаю вообще не давать клятв, чтобы нечего было нарушать. Но у нас не было выбора.

Мешки с афиумом он подтащил к ящикам с фисштехом, поднёс факел:

— Давай выметаться отсюда.

Сухие мешки вспыхнули мгновенно, и мы поспешили прочь от стелившегося ядовитого дыма подальше от пещеры-ловушки. Наши кошельки отяжелели от зерриканских монет, собранных по карманам мертвецов, которые, в свою очередь, обчистили убитого ими Умута. От этого, а также от факта, что я, следуя заветам Весемира, аккуратно собрала кисточкой призрачную пыль в мешочек, меня распирало ощущение, что теперь-то я уж совсем-совсем точно настоящая ведьмачка. Не знаю, обчищал ли трупы реальный Геральт, но в игре это было совершенно нормальным. Да и тут тоже, судя по довольной физиономии эльфа.

Наконец, плавные коридоры упёрлись в выход, приваленный каменными плитами мегалитического размера, между которыми пробивался дневной свет.

— Вот почему к чародею за три года никто не пришёл! — Иорвет чертыхнулся и ударил кулаком в перчатке по камню.

— А с Севера путь заблокировали тростниковые люди… Между плитами есть щель, мы можем пройти сквозь неё по изнанке, — сказала я, вспомнив, как легко Иорвет стряхнул браслеты наручников в Ард Доле.

И вновь чёрно-белый мир поглотил нас. Как попавшие между текстур персонажи, мы легко просочились на другую сторону. Перевал остался позади.

***

К вечеру мы вышли к покинутому нильфгаардскому лагерю на самом краю гор. Он стоял на высокой площадке, и единственную тропу, ведущую к нему, преграждал частокол. Дощатые ворота были открыты. С площадки открывался вид на румяную в лучах заката пустыню и красные скалы с боков. На ветру хлопали полотнища чёрных палаток с вышитыми выгоревшими белыми солнцами. Между палатками стоял сколоченный скучающими солдатами массивный деревянный стол с лавками, а за ним, прямо на краю площадки, будто бассейн на крыше пятизвёздочного отеля, синела вода естественного водоёма, от поверхности которого поднимался пар.

По дороге сюда, далеко внизу от засыпанной красной скальной пылью тропы, мы видели яркие бирюзовые озерца, но я могла только мечтать о том, чтобы окунуться в них. Теперь же у нас было своё, персональное, и в лагере, защищённом со всех сторон. Иорвет закрыл изнутри ворота на засов.

Я сбросила на стол сумку и осточертевшую раскалённую куртку. В палатках скопились насекомые, а в углу командирской свернулся клубок из песчаных удавчиков. Иорвет точными ударами меча обезглавил их.

— Сегодня нас ждёт королевский ужин, — сказал он.

— И я знаю свой план на вечер, — мой взгляд задержался на брошенных нильфами ящиках, на досках которых был выжжен туссентский герб из лозы с тяжёлыми гроздями винограда.

Солнце уже скрылось за горами, спустился бархатный вечер, как бывает на юге. Зной отступил, но прохлада ещё не пришла, камни отдавали тепло, и начали стрекотать цикады. Иорвет привязал к ветвям сухого корявого дерева обезглавленных змей и методично сдирал с них чулком кожу. Я предпочла не наблюдать за процессом, а прилепила на стол и зажгла найденный в палатке расплавленный слипшийся ком свечей. Достала из сумки блокнот Умута. Медальон мгновенно среагировал. Открыв блокнот, я с удивлением уставилась внутрь — он был пуст. Я повертела в руках тиснёную золочёным змеиным гербом кожаную обложку, попробовала отыскать секретные карманы, осмотрела со всех сторон и убрала обратно в сумку. Судя по реакции медальона, блокнот был зачарован — бывший чародей Чистого братства и по совместительству наркоторговец Умут ас-Сафа позаботился, чтобы содержимое не попало в руки непосвящённых.

Расколотив на доски найденные ящики, я сложила костёр. А когда тьма окончательно поглотила лагерь, не в силах больше сдерживаться, торопливо стянула одежду и упала в тёплую, чёрную в ночи воду.

Вся пыльная дорога, весь знойный день и копоть от факелов стоили того, чтобы сейчас каждой клеткой чувствовать блаженство от ласкающей кожу воды. Я переплыла бассейн туда-обратно — на это хватило пары гребков — и, положив голову на бортик из камней, устроилась с видом на уходящую во тьму пустыню. Тело зависало в воде и медленно опускалось на дно, и я бултыхала ногами, чтобы опять подняться.